"Алан Уотс. Книга о табу на знание о том, кто ты " - читать интересную книгу автора

пластиковую модель себя.) Поэтому врачам следует рассмотреть возможность
подготовки человека к смерти и связанными с ней переживаниями по аналогии с
тем, как они готовят беременных женщин к родам.
Ведь по большому счету смерть - это великое событие. До тех пор пока
она не довлеет над нами, мы привязываемся к себе и всему, что окружает нас в
жизни, проводя день за днем в привычном безысходном беспокойстве. При этом
все, что связано со смертью, мы сознательно отодвигаем в самые отдаленные
уголки ума. Но наступает время, когда мы узнаем, что наши дни сочтены. В
этой ситуации у нас появляются идеальные условия для того, чтобы полностью
отпустить себя (to let go of oneself). Если это происходит, человек
оказывается освобожденным из тюрьмы своего эго. Поэтому вполне естественно,
что смерть представляет собой уникальную возможность пробудиться к знанию
своего подлинного Я, которое исполняет на космической сцене нашу Вселенную.
А значит, смерть может быть поводом для большей радости. Однако в наши дни
распространен обычай, который требует от врачей, медсестер и родственников
умирающего, чтобы они обманывали его. Все эти люди должны ходить вокруг него
с улыбками на лицах и уверять его, что он все-таки выздоровеет, что через
неделю он вернется домой и тогда вся семья поедет отдыхать на море. Хуже
всего то, что врачей никогда не учат, как нужно вести себя с безнадежно
больными. В этом отношении католический священник находится в гораздо более
выгодном положении: как правило, он знает, что нужно делать в присутствии
умирающего. Поэтому он действует без слез, неловкости и невнятного
бормотания. Однако врач должен, согласно всеобщему мнению, стараться любой
ценой продлить жизнь - для этого он вправе распоряжаться всеми сбережениями
больного и его семьи.
Ананда Кумарасвами[6] однажды сказал мне, что предпочел бы умереть на
десять лет раньше, но не на десять минут позже - когда старость или
отравление лекарствами не дадут ему отпустить себя, "лечь в могилу по своей
доброй воле".[7]"Я молюсь, - часто говорил он, - чтобы смерть не застала
меня врасплох и я успел выйти из игры". Речь идет о том, чтобы успеть
отпустить себя. Вот почему Г.И.Гурджиев, этот восхитительный плут-мудрец,
писал в книге "Все и вся" ("All and Everything"):
В настоящее время единственная возможность спасти жителей планеты Земля
состоит в том, чтобы внедрить в их сознание новый механизм... Его свойства
должны быть таковы, чтобы каждый из этих несчастных в своей жизни постоянно
осознавал и чувствовал неизбежность своей смерти, равно как и смерти
каждого, на ком останавливается его взгляд или внимание. Только такое
осознание и такое чувство смогут в наши дни уничтожить эгоизм, который
кристаллизовался в людях.
Принимая во внимание наши сегодняшние воззрения относительно смерти,
слова Гурджиева выглядят как рекомендация жить в кошмарном сне. Однако
постоянное осознание смерти до неузнаваемости преображает мир в глазах
человека. Он начинает видеть его медленно проплывающим мимо и почти
прозрачным, подобным тонкой струйке голубого дыма, растворяющейся в воздухе.
И при этом ему становится очевидно, что не за что цепляться, да и некому.
Это наводит грусть только до тех пор, пока остается хотя бы малейшая надежда
на то, что существует какой-то выход из сложившегося положения - что мы
можем еще ненадолго продлить жизнь или что существует какая-то призрачная
душа, с помощью которой наше эго выживет после смерти тела. (Этим я не хочу
сказать, что не существует никакой жизни личности после смерти, - я говорю