"Джин Вулф "Меч ликтора"" - читать интересную книгу автора

самой высокой башне Цитадели, которая, в свою очередь, располагалась на
самом возвышенном участке Нессуса. Подо мной, насколько хватал глаз,
простирался город, а Гьолл зеленел подобно липкому следу, оставленному на
карте слизняком; и даже Стена виднелась где-то на горизонте. Тогда я
испытал ни с чем не сравнимое высшее блаженство.
Теперешнее мое впечатление было совершенно иным. Я стоял прямо над Ацисом,
который скачками несся прямо на меня по скалистым уступам в два, а то и в
три раза выше самого высокого дерева. У основания замка он разбивался
белоснежной, искрящейся на солнце пеной и исчезал подо мной, чтобы явиться
с другой стороны серебряной лентой, - такой спокойный в плавном своем
течении, что напомнил мне о кукольных деревеньках в ящике, который я
получил когда-то (это во мне говорила Текла) на день рождения.
И все-таки меня не покидало ощущение, будто я стою на дне огромной чаши.
Со всех сторон высились каменные стены, и, когда я глядел на них, в иные
минуты казалось, что некий чародей разрушил законы гравитации, перемножив
таинственные числа, и мир повернулся под прямым углом к себе прежнему, а
эти высоты были на самом деле его поверхностью.
Одна стража сменялась другой, а я все смотрел на горные стены, наблюдал за
тонкими, как паутина, нитями водопадов, устремлявших вниз свои гремящие
воды, чтобы в порыве слепой страсти слиться с Ацисом; я смотрел на
заплутавшие среди скал облака, которые кротко прижимались к их
неподатливым краям, словно напуганные, встревоженные овцы на каменном
пастбище.
Наконец великолепие вершин и мои горные грезы утомили меня или скорее
одурманили; у меня закружилась голова, и, даже закрывая глаза, я продолжал
видеть эти безжалостные пики. Я понял, что отныне обречен каждую ночь
падать во сне в эти пропасти и, царапая в кровь пальцы, карабкагься по
бесконечным скалам.
Я ощутил искреннее желание увидеть город и повернулся; зрелище крепостной
башни Винкулы, казавшейся отсюда пристроенным к скале маленьким безобидным
кубиком, крапинкой среди мощных каменных валов, успокоило меня. Я
разглядывал линии центральных улиц, задавшись целью (игра помогала мне
очнуться от долгого созерцания гор) отыскать те, по которым я шел к замку,
и рассмотреть в новой перспективе здания и базарные площади, виденные мною
по дороге. Взглядом я отыскал базары - их, обнаружил я, было в городе два,
по одному на каждом берегу реки; знакомые объекты, которые я привык видеть
из бойницы в Винкуле, - арена, пантеон, палаты архона смотрелись отсюда
совсем по-другому. Когда я со своей новой, выгодной позиции обозначил для
себя все, что видел на улицах, и убедился, что уяснил для себя
пространственное отношение места, в котором находился, к известному мне
плану города, я принялся изучать мелкие улочки: следовал глазами по их
запутанным лабиринтам, вьющимся до самых горных вершин, вглядывался в
узкие аллеи - темные полосы между рядами домов.
Наконец они вывели меня назад, к набережной Ациса, и я принялся
рассматривать пристань: склады, пирамиды бочек, ящиков и тюков, ожидающих
погрузки на борт какого-нибудь судна. Здесь река текла спокойно и только у
границы с пирсом слегка пенилась. Цвет воды был густо-синий, и, подобно
таким же синим бликам на снегу в морозный вечер, она скользила, зябко
извиваясь в мнимом смирении; однако поспешное движение каиков и груженых
фелюг свидетельствовало о стремительных потоках, таившихся под безмятежной