"Джин Вулф. Тень палача." - читать интересную книгу автора

Истины и Покаяния. - Тут я набрал полную грудь воздуха. - Я - водаларий.
Один из тысяч водалариев, о который тебе неизвестно ничего.
Слово "водаларий" мне довелось слышать где-то однажды.
- Держи!
Он вложил мне в ладонь предмет, оказавшийся небольшой монеткой,
отполированной до того, что на ощупь она казалась жирной. Сжимая монетку в
кулаке, я стоял возле оскверненной могилы и смотрел ему вслед. Туман
поглотил Водалуса еще прежде, чем он выбрался из низинки. Через несколько
мгновений серебристый флайер, острый, точно стрела, со свистом пронесся
над моей головой.
Нагнувшись за ножом, выпавшим из горла вожака добровольцев - видимо тот,
корчась в судорогах, выдернул его - я обнаружил, что все еще сжимаю
монетку в кулаке, и сунул ее в карман.
Вот мы полагаем, будто символы созданы нами. На самом же деле это символы
создают нас, определяя наши формы своими жесткими рамками. Солдату,
принимающему присягу, вручают монету - серебряный азими с чеканным
профилем Автарха. Принять монету - значит, принять на себя все
обязанности, связанные с бременем военной службы; с этого момента ты -
солдат, хоть, может быть, ни аза не смыслишь в обращении с оружием. Тогда
я еще не знал, что полагать, будто такие вещи нужно понимать, дабы быть
подверженным их влиянию - глубочайшее заблуждение. Фактически, такие
помыслы есть суеверие - самое темное и безосновательное. Помышляющий так
верует в действенность чистого знания; люди же рациональные отлично
понимают, что символы действуют сами по себе либо не действуют вовсе.
Таким образом, в тот миг, когда монетка упала на дно моего кармана, я
ничего не знал о догмах, исповедуемых возглавляемым Водалусом движением,
но совсем скоро изучил их все - самый воздух был насыщен ими. Вместе с ним
я ненавидел автократию, хоть и не представлял себе, чем ее можно заменить.
Вместе с ним я презирал экзультантов, неспособных восстать против Автарха
и отсылавших ему прекраснейших из своих дочерей для церемониального
конкубината. Вместе с ним я питал отвращение к народу, которому так сильно
недоставало дисциплины и здравого смысла. Из тех же ценностей, которые
мастер Мальрубиус пытался привить мне в детстве, а мастер Палаэмон
прививает до сих пор, я принял лишь одну - верность гильдии. И был
абсолютно прав - теперь для меня было вполне приемлемо служить Водалусу и
в то же время оставаться палачом. Так оно оставалось и тогда, когда я
пустился в долгий путь, завершением коему стал мой трон.


II.
Северьян.

Память подавляет меня. Будучи взращен среди палачей, я никогда не знал ни
отца своего ни матери. Да и прочие собратья мои во ученичестве знали о
своих родителях не больше. Время от времени - особенно с наступлением зимы
- у Дверей Мертвых Тел гомонят обиженные жизнью, надеющиеся быть принятыми
в нашу древнюю гильдию. Они частенько награждают Брата Привратника
повествованиями о пытках, которым охотно подвергли бы любого ради тепла и
пищи, а порой даже приносят с собою ни в чем не повинных животных для
наглядной демонстрации.