"Виталий Владимиров. Северный ветер с юга (Повесть)" - читать интересную книгу автора

главный доктор. Очень прошу выписать таблеточки. А то соседям спать не
даю.
Леха кивнул на меня.
- Знаем мы ваш кашель, - усмехается главный и проходит дальше.
Леха обиженно натягивает одеяло на голову и мне слышно как он цедит
не сквозь зубы, зубов у него нет, а сквозь сжатые губы:
- У-у-у, лепило, козел...
И вздыхает - не получилось. На вид он безобидный, как мягкая игрушка.
Суетной - ни минуты покоя - и буквально во всем мелодраматичен: и в ре-
чах, и в мелкой вычурной походочке, и в том, как он курит, отставив руку
с папироской. Балагурит непрерывно, откуда чего берется. Но вся эта ми-
шура мгновенно слетела, когда я спросил у Лехи, за что он сел. В щелках
глаз засветилась такая тоска и боль, что я опешил от жалости и неожидан-
ности. "Век воли не видать, Валерка, никому не пожелаю своей судьбы...
За что? Зачем тебе знать за что у нас сажают?..."
Следующий.
- Сажин Петр, пятьдесят пять лет, казиома.
Сажин - прораб на строительстве. Он грузен, плотен, полулежит на вы-
соко поднятых подушках. Тяжелые руки вытянуты вдоль тела, лицо хмурое,
одна бровь поднята и торчит, как спинной плавник у ерша. Сажин из нелю-
димов. Он ни с кем не поделился причиной своего заболевания, но похоже,
что его постоянно грызет какая-то внутренняя, глубоко сидящая обида. На
прогулке или в столовой он подходит к группе беседующих больных, молча
слушает, сопя, потом отпускает недовольное молчание и, махнув рукой, от-
ходит. Пару раз его уже изгоняли из холла, где установлен телевизор, по-
тому что он громко и зло комментировал все, что бы не транслировалось.
- На что жалуетесь, Сажин?
- Порядка нет. Да его уже давно и нигде нет. Нас, больных, двести че-
ловек, да врачей да еще персонала всякого еще пятьдесят - вот и считай,
что за нашим столом, где четверо сидят, пятый кормится. Санитарки из
столовой каждый день приходят с пустыми сумками, а уходят домой - еле
тащат. Больные почти все в своих штанах, пижам не хватает. Да и удобнее
в штанах и в магазин за бутылкой и к бабе своей под бок слетать. А чего
ж не сбежать, если ворота настежь? Куда хошь, туда и направляйся. А дру-
гие бороды поотращивали и разговорчики всякие допускают. Пришел ле-
читься, так лечись, а не трепись. Так что жалуйся, не жалуйся, а порядка
нет, вот так я скажу.
- Замечания ваши мы обязательно учтем, товарищ Сажин, не беспокой-
тесь, - главный врач оглянулся на свою свиту. - Я и сам неоднократно за-
мечал - разболтались наши медсестры и больных распустили.
Голос у главного окреп и зазвенел, но под конец своей тирады он поу-
бавил пыла и уже совсем миролюбиво обратился к Сажину:
- Только и вы нас поймите - не хочет никто в больницу идти работать
за эту зарплату, тем более в инфекционную.
В тот момент я с удивлением для себя открыл, что медсестры и санитар-
ки, казавшиеся такой же обязательной составляющей стационара, как гра-
дусники, шприцы и рентгеновские аппараты, тоже обыкновенные люди. Белые
халаты, как униформа, стерильно скрывают и нивелируют разнообразие ха-
рактеров, склонностей и судеб. Что, например, побудило такую благодуш-
ную, такую полнотелую Веру, самую добрую из наших медсестер, каждый день