"Филлис Уитни. Голубой огонь" - читать интересную книгу автора

ней старую песню наездника-бура. Это была песня молодого человека,
загнавшего ночью своего десятифунтового коня, чтобы утром быть со своей
любимой.

Я буду думать о моей милой, когда сядет солнце,
Сядет солнце, сядет солнце.
Я буду думать о моей милой, когда сядет солнце,
Низко, низко, за гору.
Я буду скакать, я буду скакать, я буду скакать,
Я буду скакать всю ночь,
Когда светит луна...
Как хорошо она помнила его мальчиком, как он выглядел тогда, когда она
видела его в последний раз: прекрасные светлые волосы, сверкающие под лучами
южноафриканского солнца, ярко голубые глаза, как небо Кейптауна. Они
взбирались на длинную гряду скал, уходящую в океан, и он следил, чтобы она
не поскользнулась и не упала в воду. Она хотела сфотографировать его своим
маленьким аппаратом, но как-то все не получалось. Он поддразнивал ее, когда
позировал, и смеялся, хотя всегда по-доброму. Он был единственным предметом
ее постоянного внимания и заботы, и не по годам острую боль ей приносило
ощущение того, что он может исчезнуть из ее жизни навсегда. Такая потеря
особенно мучительна для ребенка, все поступки которого подчинены воле
взрослых и который не может защитить предмет своей любви.
Дэрк же был по сравнению с нею взрослым, хотя, конечно, еще не совсем.
Ему постоянно хотелось пошалить с ней, а иногда даже рассказать о своих
фантастических мечтах, еще очень незрелых, но она была слишком мала, чтобы
заметить это. Порой он рассказывал ей о том, что, когда будет постарше,
станет великим охотником на львов, или, возможно, найдет золото и станет
несметно богат. Из всех, кого она знала, только у него была незатухающая
страсть к приключениям, и это роднило его с героями книг, которые она любила
читать.
Сейчас он был здесь, наяву, оба они стали взрослыми, а ее чувство
волнения сохранилось и даже усилилось.
В обрамленном позолоченной рамой зеркале, на месте которого когда-то
был настоящий очаг, она увидела себя и стала критически изучать. Ее бежевое
платье с зеленым поясом соответствовало обстоятельствам, но она была не
уверена в зеленой вельветовой ленте, которой повязала волосы. Принадлежала
ли эта лента Кларе или Сюзанне? Иногда трудно было ответить на подобный
вопрос.
Она только успела поднять руку, чтобы снять ленту, когда звук звонка
остановил ее. Слишком поздно - лента должна остаться. Она подлетела к
кнопке, с помощью которой отпирался замок тремя этажами ниже.
- Сюда, наверх, пожалуйста, - позвала она, перегнувшись через высокие
перила, и услышала напряженность в звучании собственного голоса. Он вошел
без шляпы, и его прежний облик, такой, каким она видела его в последний раз
в Южной Африке, снова предстал перед ее глазами. Конечно, теперь он был
старше, но сохранил очень многие прежние черты. Она все еще тяжело дышала и
поспешила к двери, чтобы скрыть волнение. Она не должна выглядеть в его
глазах девчонкой.
Он легко поднялся наверх, совсем не запыхавшись, и подошел к ней. Его
глаза были такими же ярко-голубыми, как и в ее воспоминаниях, у взрослого