"Дженет Уинтерсон. Страсть " - читать интересную книгу автора

Все пространство от земли до полотняной крыши было забито грубо
оструганными деревянными клетками размером примерно в квадратный фут. Их
разделяли крошечные проходы, в которые с трудом мог протиснуться человек. В
каждой клетке сидело по две-три птицы с обрезанными клювами и когтями - они
смотрели сквозь прутья одинаково тусклым взглядом. Я видал на фермах всякое,
но не был готов к такой тишине. Ни шороха. Их можно - нет, должно - было бы
принять за мертвых, если б не глаза. Повар повернулся и сказал:
- Будешь ощипывать и сворачивать им шеи.
Я улизнул на пристань и, утомленный долгой дорогой, задремал на уже
теплых в начале апреля камнях, мечтая о барабанах и красной солдатской
форме. Меня разбудил сапог - твердый, блестящий, он знакомо вонял седлом. Я
поднял голову и увидел, что сапог стоит у меня на животе - примерно так же
на моей ладони лежал каштан. Не глядя на меня, офицер сказал:
- Теперь ты солдат. Еще успеешь поспать под открытым небом. Встать.
Он убрал ногу. Когда я с трудом поднялся, офицер больно пнул меня в зад
и, по-прежнему глядя прямо перед собой, промолвил:
- Крепкая задница кое-чего стоит.
Вскоре я узнал о его наклонностях, но этот человек никогда не докучал
мне. Думаю, его отпугивала куриная вонь.
Я с самого начала тосковал по дому. Мне не хватало матери. Не хватало
холма, над которым встает солнце, освещая долину косыми лучами. Не хватало
тех обыденных вещей, которые я прежде терпеть не мог. Не хватало
расцветавших по весне одуванчиков и реки, лениво струившейся в берегах после
нескольких месяцев дождя. Когда пришли набирать рекрутов, вся наша храбрая
братия смеялась и говорила: настала пора увидеть мир, осточертели эти
красные амбары и бесконечные отелы. Мы подписались не сходя с места, а тот,
кто не умел писать, весело приложил к бумаге намазанный краской палец.
Каждый год в конце зимы наша деревня устраивает костер. Мы сооружали
его несколько недель. Высокий, как собор со святотатственным шпилем из
сломанных капканов и вшивых соломенных тюфяков. Ожидалось море вина, танцы,
объятия в темноте, а поскольку мы покидали деревню, нам позволили его
зажечь. Едва село солнце, мы сунули в середину костра пять своих факелов.
Когда я услышал треск занявшихся дров, а потом увидел пробившееся наружу
пламя, у меня пересохло во рту. Захотелось стать святым, которого охраняет
ангел, прыгнуть в огонь и увидеть, как сгорают мои грехи. Я хожу к исповеди,
но там нет настоящего пыла. Дело нужно делать от души или не делать вовсе.
Мы - скучные люди, что в дни пира, что в дни тяжелой работы. Ничто нас
не трогает, но мы очень хотим, чтобы нас тронуло что-то. Лежим по ночам без
сна и мечтаем: вот расступится тьма и подарит нам видение. Дети пугают нас
своей непосредственностью, однако мы делаем все, чтобы они выросли такими
же, как мы. Пресными. Но в такие ночи у нас пылают лица и руки, и мы
способны поверить в то, что завтра увидим ангелов в печных горшках, а
посреди хорошо знакомых деревьев внезапно откроется неведомая нам тропа.
Когда мы устраивали костер в прошлый раз, сосед пытался разломать на
доски свой дом. Орал, что это вонючая куча навоза, сушеного мяса и вшей.
Жена хватала его за руки. Женщина сильная, привыкла сбивать масло и
батрачить, но остановить его не могла. Сосед лупил по старым доскам кулаком,
пока тот не превратился в голову освежеванного ягненка. А потом мужик всю
ночь провалялся у костра, и к утру ветерок занес его остывающим пеплом.
После сосед никогда об этом не говорил. И мы никогда об этом не говорили. На