"Колин Уилсон. Мастерство романа" - читать интересную книгу автора

уделить для этого несколько глав. Некоторое время "Памела" продолжала
оставаться первым романом, непосредственно обращенным к "массовой
аудитории", но ни в коем случае не единственным. По забавному стечению
обстоятельств, первая публичная библиотека в Лондоне была открыта в том же
году, в котором "Памела" вышла в свет. Важность события заключалась в том,
что два тома "Памелы" - каждый стоимостью в три шиллинга - для большинства
людей были не по карману (средний заработок составлял тогда десять шиллингов
в неделю). Однако потратить несколько пенсов за каждый том книги при
посещении библиотеки мог позволить себе каждый. Таким образом, возможность
получить "Памелу" в библиотеке на руки стала реальной для самой широкой
аудитории читателей. В течение ближайших двадцати лет каждый даже самый
маленький город в Англии имел свою библиотеку, и Англия стала, по выражению
доктора Джонсона, "нацией читателей". А это означало, что романист,
обращенный - подобно Ричардсону - со своим "посланием" к публике, имел в
своем распоряжении огромную читательскую аудиторию. Власть романиста над
сознанием читателей могла распространиться вплоть до пламенных проповедей в
духе Савонаролы. Он был наделен силой воздействовать на качества и моральные
основы нации. Еще ни разу со времен Лютера, пригвоздившего свои девяносто
пять тезисов к церковным дверям в Виттенберге, печатное слово не
пользовалось таким огромным влиянием на людей.
Очевидно то, что публике требовались новые романы в духе "Памелы".
Литературные поденщики, обитавшие на Флит-Стрит, были бы счастливы
удовлетворить эти потребности, имей они хотя бы малейшее представление о
том, что сделало "Памелу" такой популярной у читателей. В последнем же ей
также ничуть не уступали романы "Том Джонс" Филдинга, "Родрик Рэндом" и
"Перигрин Пикль" Смоллета, равно как и "Тристрам Шенди" Стерна. Однако,
несмотря на беззастенчивые выпады Филдинга в адрес Ричардсона (которые он
постоянно делает в своих вступлениях к каждой книге "Тома Джонса"), несмотря
на то, что Стерн заимствовал в своих произведениях неторопливый стиль и
психологический реализм Ричардсона, никто из них так не сумел воссоздать
эффект того исключительного наваждения, который заставлял в свое время
публику зачитываться "Памелой". Только Ричардсон сумел открыть для себя этот
секрет успеха, повторив его в своем шедевре "Кларисса Гарлоу" (1748). Роман
"Кларисса" более, чем вдвое, объемнее "Памелы", что делает его одним из
самых длинных произведений в истории литературы. В нем практически нет
действия. Речь здесь идет о молодой добродетельной девушке из среднего
класса, оказавшейся в публичном доме из-за козней распутного эгоиста,
который добивается ее чести, но в конечном итоге усыпляет ее и насилует.
Кларисса умирает от стыда и унижения, а ее совратитель погибает на дуэли.
Эта небольшая история уложилась в романе объемом в более полумиллиона слов.
Казалось бы, столь чудовищные пропорции должны были обречь произведение на
провал. В действительности же успех романа превзошел даже славу "Памелы".
Почему? В.С.Притчетт выразил этот феномен в довольно сжатой форме, назвав
"Клариссу" "романом о мире, увиденном через замочную скважину". "Будучи по
природе человеком похотливым и увлеченным сексуальными сценами, Ричардсон,
сохраняя свой респектабельный вид, все ближе и ближе, мало-помалу
подкрадывается к своей цели... он кивает нам головой, останавливается на
некоторое время, чтобы разразиться перед нами религиозной проповедью, а
затем все ближе и ближе подходит к заветной цели, то замедляя шаг, то шепча
нам на ухо свои мысли, пока мы сами, наконец, не испытаем его же