"Роберт Уилсон. Немые и проклятые ("Хавьер Фалькон" #2) " - читать интересную книгу автора

- Вы уезжаете?
- Не прямо сейчас. Но в конце концов мы ведь все возвращаемся к
истокам.
Фалькон продумывал возможность пожелать ей удачных покупок и скрыться в
доме, но такому прощанию мешало воспитание.
- Не хотите осмотреть печально известный дом изнутри? - спросил он. - Я
мог бы предложить вам выпить.
- Это так мило с вашей стороны, инспектор, - прощебетала Мэдди. - Я
долго ходила по магазинам. У меня уже нет сил.
Они вошли во двор. Он усадил ее в патио перед струящимся фонтаном и
пошел за бутылкой "Ла Гиты" и оливками. Когда вернулся, она стояла у дверей
и через стекло рассматривала виды Севильи, написанные Франсиско Фальконом.
- Это?..
- Его подлинные работы, - сказал Хавьер, протягивая ей бокал белого
вина. - Здесь ему не приходилось мошенничать. Хотя он мог и лучше. Просто
подсознательно себя недооценивал. Не пытайся он бороться, рисовал бы цыганок
с голой грудью и глазастых детей, писающих в фонтаны.
- А где ваши работы?
- У меня их нет.
- Я читала, что вы фотограф.
- Меня интересовали фотографии как воспоминание, а не как искусство, -
возразил он. - У меня нет таланта. А вы? Что такое для вас фотография? В чем
видите смысл съемки встревоженных и страдающих людей?
- А раньше я вам какую чушь рассказывала?
- Не помню... кажется, что-то про пойманное мгновение, - сказал
Фалькон, на самом деле он помнил, что это его собственная чушь.
Они вернулись к столу. Фалькон прислонился к колонне, Мэдди села,
положила ногу на ногу и пригубила херес.
- Я сопереживаю, - начала она, и Фалькон понял, что не услышит ничего,
что имело бы для него значение. - Видя таких людей, я вспоминаю себя в
темнице собственных страданий и боль, которую причинила Марти. Это
эмоциональный отклик. Я начала наблюдать и удивилась тому, сколько людей
испытывали подобные чувства. На каждом снимке один человек, но если собрать
все фотографии в одной комнате, - это производит впечатление! Они выражение
подлинного человеческого состояния. Черт, как бы я ни старалась, это всегда
напоминает светский треп. Вам не кажется? Слова имеют свойство все упрощать.
Фалькон кивнул, она его уже утомила. Он не понимал, что нашел в ней
Кальдерон кроме голубых жилок под белой кожей, холодной как мрамор. Она
жила, как будто программу выполняла. Фалькон подавил зевок.
- Вы меня не слушаете, - пожаловалась Мэдди.
Фалькон опомнился и увидел, что она стоит рядом, так близко, что он
разглядел коричневые точки на зеленой радужке глаза. Она облизнула губы,
придав им естественный блеск. Мэдди не сомневалась в силе своей
сексуальности, мерцающей под шелком просторной блузки. Она повернула голову,
слегка запрокинула, давая понять, что он может поцеловать ее, а глаза
говорили, что будь у него желание, это могло бы обернуться безумием на
мраморных плитах патио. Фалькон отвернулся. Она вызывала у него даже что-то
вроде отвращения.
- Я слушал вполуха, - пробормотал он и попытался оправдаться: - Но мне
есть о чем подумать, и я договорился кое с кем пообедать, так что мне в