"Пенелопа Уильямсон. Под голубой луной " - читать интересную книгу автора

прошедшей весной. Настолько большие, что жеребенку дали имя Надежда Летти.
Из конюшни вышел небольшого роста, кривоногий и смуглый человек.
Джессалин приветственно помахала ему рукой. Ответа не последовало, да она
его и не ждала, потому что в единственной руке у мужчины был зажат
недоуздок. Вторую он потерял в бою на полуострове пять лет назад. Хотя этот
типичный уэльсец носил типично уэльское имя - Ллевелин Дейвис, и бабушка, и
Джессалин называли его Майором, потому что именно это звание он носил в
армии. Остальные же вообще никак не обращались к нему - майор не отличался
приветливостью.
Щелкнул замок, и Джессалин обернулась. Шурша черными бомбазиновыми
юбками, в гостиную вошла бабушка. Леди Летти хоть и пользовалась тростью,
держалась, на удивление, прямо, горделиво неся свое высокое, осанистое тело.
- Прикрой окно, девочка, - произнесла она с грубоватым корнуолльским
акцентом. - А то камин плохо горит.
Ржавые петли старинного окна протестующе взвизгнули, а Джессалин
подошла к камину и кочергой поворошила почти потухшие дрова. Леди Летти с
достоинством присела на краешек потрепанной, залатанной кушетки. Когда-то
кушетка была пурпурной, но годы и солнце сделали свое дело, и теперь она
приобрела блеклый красновато-коричневый оттенок. Поднеся к глазам монокль,
леди Летти придирчиво осмотрела Джессалин, тотчас же заметила кончик
большого пальца, выглядывавший из дырявого домашнего шлепанца, и
неодобрительно фыркнула.
Это, естественно, не укрылось от Джессалин, но она быстро отвернулась,
чтобы скрыть улыбку.
- Бабушка, мне так жаль тех ботинок... - Она уже успела рассказать леди
Летти о потере ботинок, украденных морем. Но ни словом не обмолвилась ни о
взрыве, ни о незнакомце.
Леди Летти провела кончиком трости по потертому ворсу ковра.
- Дело ведь не в потере ботинок, дорогая. А в том, насколько глупо это
получилось. Тебе давно пора перестать вести себя, как дикарка. Вспомни хотя
бы, что ты прирожденная леди. А леди не бегают по песку босиком.
- Слушаюсь, мэм, - ответила Джессалин, хотя ей качалось, что прежде
нечто следовало задуматься, занимаются ли настоящие леди, пусть даже самые
бедные, сбором сякого мусора, выброшенного на берег штормом. Выпрямившись
напротив бабушки в побитом молью высоком кресле, она чопорно сложила руки на
плотно сдвинутых коленях. Поза давалась ей нелегко, особенно если учесть
выглядывавшие из-под платья дырявые тапки. Украдкой взглянув на леди Летти,
Джессалин заметила, как лицо старой женщины осветилось любовью, прежде чем
та успела снова неодобрительно поджать губы.
Когда Джессалин села в это кресло в первый раз, ее ноги с трудом
доставали до пола. Это было через месяц после похорон отца. В тот день мать
привезла ее в Корнуолл и оставила на попечение бабушки - попросту избавилась
от нее, как избавляются от старых вещей, которые разонравились либо просто
вышли из моды.
- Итак, этой ветреной, тщеславной дурочке надоело возиться с дочерью, и
она решила отдать тебя мне, да? - спросила тогда леди Летти, рассматривая
Джессалин в лорнет с таким видом, будто никак не могла придумать, какую
пользу можно извлечь из тощей шестилетней девчонки с ярко-рыжими волосами,
веснушчатым носом и ободранными костлявыми коленками. Но очень быстро
выражение ее лица смягчилось, и она весело рассмеялась. - О Боже, девочка,