"Пенелопа Уильямсон. Под голубой луной " - читать интересную книгу автора

старая птица опять терроризирует тебя?
Толстая рыжая кошка сердито зашипела. Объектом ее ненависти была
огромная, уродливая чайка с черной спиной. Размером со среднего гуся, она
сидела на изгороди совсем рядом, будто дразня кошку. Но обе прекрасно знали,
что она успеет улететь задолго до того, как Перси прыгнет.
Чайка, пронзительно крикнув, захлопала крыльями. Кошка зашипела.
Рассмеявшись, Джессалин погладила пушистую, рыжевато-коричневую полосатую
спину.
- Считай, что она испугалась тебя, Перси, - ласково поддразнила она
свою любимицу. Перси тотчас же довольно заурчала, точа когти о шероховатый
деревянный подоконник.
Тишину вечера нарушали лишь шум прибоя и резкие крики птиц. В последних
лучах закатного солнца море отливало пурпуром, как сливовое вино в чашке.
Энд-коттедж находился всего в сотне метров от моря, но здесь берег был
круче, чем в бухте Крукнек, а узкий пляж почти всегда был скрыт под водой.
Перси бросила на чайку последний убийственный взгляд, после чего с
безразлично-надменным видом спрыгнула с подоконника и направилась к камину.
Трудно было поверить, что всего год назад она была ходячим скелетом и
находилась на волосок от голодной смерти.
Джессалин взобралась на освободившийся подоконник. Весь вечер ее мучило
какое-то странное беспокойство. Внутри все бурлило, как в бочонке со свежим
сидром.
Налетевший порыв ветра зашуршал соломой на крыше конюшни. Он принес с
собой острые запахи моря и свежескошенного сена. К ним примешивался сладкий
аромат первоцветов и нарциссов, росших вдоль изгороди, за которой резвился
гнедой жеребенок.
Местные называли Энд-коттедж конным заводом, хотя это был скорее
комплимент, чем правда. Когда-то, много лет назад, здесь действительно
разводили лошадей, которые участвовали почти во всех больших скачках. Сэр
Сайлас Летти, дедушка Джессалин, спортсмен и заядлый игрок, проигрывал
огромные деньги, но всегда вовремя расплачивался. В те годы конюшни Летти
пользовались заслуженной славой и приносили приличный доход.
Дедушка умер задолго до того, как Джессалин переехала в Энд-коттедж, и
за прошедшие годы удача отвернулась от семейства Летти. Постепенно лучшие
лошади были проданы, остались только старые, хромые - словом, те, что явно
не годились для скачек.
Вот почему Джессалин никогда не бывала на скачках, никогда ее сердце не
замирало от восторга в тот миг, когда принадлежащая ей лошадь заканчивает
скачку ноздря в ноздрю с фаворитом. Обо всем этом она знала лишь со слов
бабушки. Девушка любила эти истории у камина в долгие зимние вечера, когда
за окном завывал порывистый корнуолльский штормовой ветер. Бабушкины
рассказы Джессалин знала почти наизусть: вот сейчас будет про резкий звонок,
дающий сигнал к старту, про жокеев, одетых в курточки из тафты всех цветов
радуги, про цокот сотен копыт по беговой дорожке... и про сладкий,
незабываемый вкус победы.
"Когда-нибудь, - говорила обычно леди Летти, и в ее глазах светилась
надежда, - когда-нибудь, когда появится подходящая лошадь, мы обязательно
поедем в Ньюмаркет или Эпсом и снова примем участие в скачках".
Когда-нибудь, когда-нибудь...
Большие надежды возлагались на молодую гнедую кобылку, родившуюся