"Чарльз Уильямс. Сошествие во Ад ("Аспекты Силы" #6) " - читать интересную книгу автора

подергал ее, потом встряхнул. Веревка была тонкая, но прочная. Он решил
привязать конец к стойке, но вдруг засомневался. А если веревка слишком
длинная? Вдруг ее хватит до самой земли? Он прыгнет и разобьется... Тогда
все эти люди, которые загоняли его в канаву, снова явятся к нему - он и
сейчас время от времени слышал их шаги внизу и замирал, дожидаясь, пока они
уйдут, - они снова примутся поучать его, вертеть им, толкать по топкой
тропке к этой неубывающей луне. Сейчас ему представился единственный шанс
избавиться от них всех разом. Нельзя его упускать.
Он отмерил нужный кусок веревки - два размаха собственных рук, - и
когда в развалинах под ним все стихло, опустил веревку вниз. Конец настолько
не доставал до земли, что можно было не беспокоиться. Лишнюю веревку он
несколько раз перехлестнул вокруг балки, подергал, убеждаясь, что она не
ослабнет и не развяжется. Как только он закончил работу, снова проглянула
луна. Человек в панике выбрал свободный конец и отшатнулся от края стены,
чтобы никто с дороги не заметил его.
Вот так, лежа на шершавых досках, он начал предпоследнее дело в своей
жизни. Как умел, затянул конец веревки вокруг шеи. Получился неуклюжий, но
все-таки скользящий узел. Боясь неудачи, боясь предать самого себя и
остаться в живых по собственной вине, он снова и снова проверял, как
скользит узел, надежно ли закреплена веревка. Он хорошо понимал, что во
второй раз не решится на столь отчаянный шаг. Если сейчас он будет
повнимательнее, то, может быть, этот жестокий мир наконец проявит
великодушие...
Работа окончательно вымотала его. Он лежал пластом на вздымающейся
ввысь площадке, посреди балок и стен без крыш, и не видел для себя другого
будущего, кроме несчастной случайности или счастливой смерти. Противостояние
духа и плоти не пугало и не радовало его. Да и было ли оно на самом деле?
Христианский Символ веры настаивал на их единстве - вопреки опыту, вопреки
рассудку, он предрекал воскресение именно этого тела, а не какой-нибудь иной
материи. Наверное, оно будет осияно святостью, изменено любовью, но это
будет все то же земное тело. Шрамы и отметины разве что усилят его величие.
Но человек на крыше не страшился даже такого будущего, он просто не думал о
нем. Он хотел только, чтобы канава кончилась, чтобы смолк визгливый голос,
чтобы не идти дальше, не слышать больше. Наконец он вспомнил, что время
уходит; он должен спешить, иначе его могут поймать здесь, наверху, или когда
он будет падать вниз. Если он упадет в безопасность их рук, то полностью
утратит свою внутреннюю безопасность. Он неловко поднялся на четвереньки.
Однако спешить у него все равно не получалось. Какая-то часть его
существа тащилась позади, и чем ближе он подползал к краю, тем отчаяннее эта
часть цеплялась за него. Все это время он полагал, что хочет умереть, и
только сейчас понял, что не умирать он тоже хочет. Неразумно и
непреодолимо - он не хотел умирать. Но и жить не хотел. Два
взаимоисключающих желания мутили рассудок и сотрясали тело. Борясь с самим
собой, он привстал и наполовину свесился вниз, спиной к бездне; он вцепился
в веревку, намереваясь отбросить ее в последний момент, качнулся, вскрикнул,
понял, что погиб, и начал падать.
Он падал, и ему вдруг представилось шевеление огромной толпы внизу - а
может, это было множество насекомых, заметивших летящее тело и пустившихся
наутек. Движение - то ли людской толпы, то ли насекомых, то ли самой земли -
устремлялось к неоконченным зданиям, к ямам и щелям полудостроенных стен, -