"Теннесси Уильямс. Римская весна миссис Стоун" - читать интересную книгу автора

Вечер шел по намеченной программе, а настроение у обоих ухудшалось
неуклонно; миссис Стоун все больше терзалась бессильной тревогой, Паоло
делался все мрачнее и молчаливей.
В баре ресторана "Розати" они встретились с какими-то друзьями Паоло,
чтобы вместе выпить коктейли. Людей этих миссис Стоун не знала. Она едва
различала их лица - в глазах у нее все плыло от смертного страха - и не
слышала их разговора, лишь всплески смеха, и ей мнилось, что смех этот имеет
какое-то косвенное отношение к ней. Сама она участвовать в разговоре была не
в силах, а Паоло не желал. Обиженно выпятив нижнюю губу, он с томным видом
строил глазки, не кому-нибудь из присутствующих, а так, в пространство,
некоему невидимому существу. Одна из сидевших за их столиком девиц принялась
с ним заигрывать. Вот она выудила из своего бокала вишенку и старается
засунуть ему в рот. Паоло упрямо отводит голову, дурашливо хнычет, изображая
капризного ребенка. Девица не отступается и в конце концов заталкивает ему в
рот вишенку. Тогда он прикусывает белыми зубами ее пальцы. Девица в
восторге - она притворно взвизгивает, будто от боли. Лицо у нее
возбужденно-красное, она не вынимает пальцев у него изо рта, а он все так же
дурашливо хнычет, глаза его полуприкрыты, одна рука лениво лежит на колене,
словно лаская его.
Больше миссис Стоун не могла выдержать. Она порывисто встала и, не
извинившись, пошла к выходу из бара. В дверях она обернулась. Судя по всему,
ухода ее никто не заметил. Сценка с вишенкой продолжалась, остальные глядели
на юную пару, словно завороженные, словно они не зрители, а участники этой
игры. Официанты смотрели и улыбались. Скрипач, не переставая играть, подошел
к столику, хорошенькая головка девушки клонилась все ближе и ближе к голове
Паоло, и вот ее волосы цвета темного меда каскадом упали ему на лицо,
смешались с его волосами, а под столом ноги их страстно сплелись, и рука
Паоло, лениво ласкавшая его собственное колено, легла на колено девушки. И
никто не возмутился, никто и внимания не обратил на то, что миссис Стоун
вышла из-за столика, никому до этого нет дела, и меньше всего скрипке,
воспевающей лишь сладостную игру юности...

Чувствуя, что ей вот-вот станет дурно, миссис Стоун выбежала из бара.
Секунду-другую постояла на улице, у самой двери, в аметистовом свете prima
sera. В груди была страшная тяжесть, она душила ее, совсем как тогда, в
театре, в ужасный вечер премьеры, когда она выступила в роли Джульетты и
вдруг поняла, что ей этой роли не сыграть, что не помогут ни жемчуга, ни
белый атлас, в который она вырядилась. Что все это самообман. Она бросилась
прочь со сцены, и шепчущиеся тени расступались перед нею. В кулисах она
зацепилась за что-то, жемчужины каскадом упали на пол и раскатились с легким
стуком. "Идиотка!" - крикнула она костюмерше. Жемчуг трещал под ее
туфельками. Обиженная костюмерша ударилась в слезы, шепчущиеся тени вихрем
носились вокруг, словно демоны в странно-сумеречном аду, и вот уже снова
нужно выходить на сцену, а костюм еще не привели в порядок. Два человека
схватили ее за руки. Потом третий. Сигнал на выход. Кто-то шепчет: "Обождите
минутку. Минутку. Минутку". В бешенстве она оборачивается, бьет по
вцепившимся в нее рукам, вырывается и бежит на сцену, отчаянно и гордо,
туда, в желатиновый поток синеватого света, где с каждым жестом, с каждой
репликой все зримей становится ее провал в этой роли, до смешного