"Теннесси Уильямс. Римская весна миссис Стоун" - читать интересную книгу автора

переодевалась. Бурный период истории, в который ей довелось жить - войны,
грандиозное столкновение идей, - все это оставалось для нее чем-то
отвлеченным, словно безликая вереница прохожих на улице; так, какое-то
расплывчатое пятно, время от времени меняющее очертания. События эти
нисколько не занимали миссис Стоун, разве что изредка, когда затрагивали ее
лично или же на мгновение задерживали ее решительное, но, по сути дела,
бездумное продвижение вперед - мимо этого расплывчатого пятна и сквозь него.
Отсюда проще всего было бы заключить, что миссис Стоун человек тупой; однако
(как, впрочем, и все чересчур поспешные и упрощенные выводы о людях) это не
совсем соответствовало бы истине. Правда, иной раз избыток энергии идет в
ущерб интеллекту, особенно в тех случаях, когда вся (или почти вся) энергия
направлена на достижение какой-то одной цели - скажем, когда человек, как
одержимый, стремится сделать карьеру. Однако не обладай миссис Стоун при
этом умом достаточно острым, она б не сумела в конце концов разглядеть
истину, да еще с такой беспощадной ясностью, той ясностью, которая позволила
ей честно сказать себе, что актриса она второсортная и карьера ее зиждилась
на красоте и молодости, а теперь красота и молодость ушли. Требуется
недюжинный ум, чтобы взглянуть в глаза такой беспощадной правде, более
того - не сломиться при этом. А она теперь правду знала и все-таки
продолжала жить; не просто влачить существование, а именно жить - с
безоглядной смелостью, умудряясь, как это ни странно, получать от жизни
немалое удовольствие. При таком здоровье можно прожить еще лет двадцать, не
меньше, и если она уже теперь немолода, то впереди у нее старость, и это,
конечно, ужасно - изо дня в день таким вот весенним сияющим утром глядеться
в зеркало, давая себе оценку с той трезвостью, которая, как там ни говори,
делала миссис Стоун человеком незаурядным. Всматриваясь в свое отражение,
она была вынуждена признать, что критический период, из которого она только
что вышла, наложил на ее лицо отпечаток, хотя организм в целом и справился с
ним блестяще. Тело ее, словно могучая птица, пробилось сквозь дебри
последних лет и воспарило над ними, но на лице остались явственные следы
этого тяжкого полета.
За последнее время миссис Стоун несколько раз выходила на улицу,
наложив грим почти так же искусно, как для сцены, но римское солнце не
желало содействовать обману, и она ловила на себе взгляды прохожих, не
только осуждающие, но порою и откровенно насмешливые. Тогда она стала
красить волосы в более темный, почти каштановый цвет и носить шляпы с очень
широкими полями из прозрачного материала, которые рассеивали яркий свет,
создавая благоприятное освещение, но где-то на задворках ума беспрестанно
мелькала смутная тень подозрения, еще не оформившегося в четкую мысль, что
уловками этими не обойтись: придется, и даже, пожалуй, вскоре, принять меры
более действенные, чтобы одолеть долгий путь сквозь время, который ей,
видимо, предстоит...
Теперь миссис Стоун тратила много денег на туалеты - она заказывала их
в римских филиалах всемирно известных парижских фирм. В те дня, когда
красота ее была в расцвете, она одевалась просто и носила одно-единственное
кольцо, но теперь вкус у нее изменился: ее платья и драгоценности пышностью
напоминали барочные фасады Бернини. Был у нее вечерний туалет из кремового
гипюра на чехле из золотистой тафты, к нему она надевала несколько затейливо
изукрашенных перстней и ожерелье из жемчуга и топазов, и однажды днем - как
раз когда она, стоя перед зеркалом, примеряла это платье - в спальню к ней