"Теннесси Уильямс. Римская весна миссис Стоун" - читать интересную книгу автора

добиться успеха, но не научило морали. В последнем, 1973 года издании
"Энциклопедия Американа" читаем по этому поводу: роман Драйзера "стал
американской трагедией потому, что, когда в стране, где каждый сам себе
властелин, оступается, терпит провал какой-нибудь один член общества, все
общество сползает в пропасть, являя собой демократический вариант
аристотелевской трагедии".
Из самой природы американской буржуазной демократии, из того факта, что
общество там - не общность, а скорее механическое, связанное только целями
производства и потребления соединение индивидов, и вырастает тотальное
отчуждение, о котором так много говорят сейчас на Западе. Об этом отчуждении
и его влиянии на психологию художественного творчества статья Теннесси
Уильямса "Разговор наедине".
Во всяком художнике - даже самом серьезном - живет лицедей и фокусник.
Всякий художник стремится к самовыражению. "Фокус" лишь в умении "подняться
от единичного к общему, от своих личных забот и трудностей до
всечеловеческих", если воспользоваться словами писателя.
Решают условия, в которых ставится "фокус", т. е. происходит процесс
создания искусства. Если публика готова принять художника только на тех
условиях, о которых говорит Лернер, стремление к самовыражению приобретает
уродливые, извращенные формы. Тогда художник - действительно узник, которому
хочется, нужно докричаться до другого узника.
Нам, людям другого образа жизни, неведома та исступленность, с какой
Теннесси Уильямс призывает "пробиться друг к другу сквозь разделяющие нас
стены".
Полдюжины книг рассказов и повестей Теннесси Уильямса - отнюдь но
побочный продукт творчества знаменитого драматурга, а явление
самостоятельное, хотя некоторыми ситуациями и характерами перекликающееся с
его пьесами. Более того, сам автор в своих "Мемуарах" обронил: "...Я написал
изрядное количество прозаических произведений и некоторые из них предпочитаю
своим пьесам". Лучшие вещи из этих книг разных лет и собраны в нашем впервые
предпринимаемом издании прозы Теннесси Уильямса.
Драматурга обращаются к прозе по разным причинам, но есть среди них,
наверное, и общеобъективная: определенная условность драматургического
текста, его подчиненность законам сцены. "Слова - это сеть, которою ловят
красоту", - сказал кто-то из персонажей Уильямса. Конечно же, ловить красоту
в море прозы сподручнее и свободнее, чем в регулируемом бассейне драмы.
Поэтическая интенсивность, орнаментальность и раскованность слога Уильямса
преобладают именно в его рассказах. С другой стороны, степень художнической
свободы, которую дает проза, часто приводит у Теннесси Уильямса к серьезным
творческим издержкам. Взятая совокупно, его новеллистика, как и драматургия,
осложнена мотивами и образами, свойственными скорее искусству модернизма.
Однако, какие бы страшные картины физического и морального вырождения
ни рисовал Теннесси Уильямс, как бы ни увлекался религиозно-мифологической
или психоаналитической трактовкой их, он нигде не преступает грани
гуманности, нигде не впадает в цинизм. Его никогда не покидает чувство
сострадания к своим несчастным героям, и в любой его истории нельзя не
ощутить "ничем не сдерживаемое человеческое сочувствие".
Писатель сострадает и сочувствует и неловкой, замкнутой, живущей в мире
грез девушке ("Лицо сестры в сиянии стекла"), и молодому рабочему-итальянцу,
потерявшему работу и решившемуся на самоубийство ("Проклятие"), и бродячему