"Теннесси Уильямс. Римская весна миссис Стоун" - читать интересную книгу автора

пятнадцать лет тому назад, когда она гастролировала по стране, играя
шекспировскую Розалинду. Орландо играл молодой актер - лиричность исполнения
и приятная наружность делали его опасным конкурентом; миссис Стоун порой
подмечала, что в сценах, где они заняты оба, внимание зрителей переключается
на него, и с каждым разом это все больше и больше ее взвинчивало. Но она
делала вид, будто радуется его успеху и бурно-восторженным рецензиям
дам-критикесс, которые, как правило, деликатно упоминали о его редкостном
умении носить весьма откровенные костюмы елизаветинской эпохи. День ото дня
она накалялась все сильнее; и однажды во время дневного спектакля в Толидо
миссис Стоун, проходя в антракте мимо его уборной, увидела, как он сидит
перед зеркалом в светло-зеленых обтягивающих штанах, и тут с ней случилось
что-то вроде истерического припадка: она влетела в уборную, с маху
захлопнула дверь и повернула ключ. Он оторвал самовлюбленный взор от зеркала
и удивленно посмотрел на нее. В ее взгляде удивления было еще больше: она и
сама не понимала, зачем ворвалась к нему. Чтобы накинуться на него с
истерическими воплями и оскорблениями? Быть может, смутная догадка, что
именно таковы и были ее намерения, настолько ее напугала, что она решила
дать себе разрядку единственным способом, до какого в тот миг додумалась:
неистово сжала его в объятиях, словно это она мужчина, а он девушка; он же,
в свою очередь, повел себя так, будто они вдруг поменялись полами - впрочем,
в нужный момент она изобразила более естественную для женщины податливость,
а ему удалось переключиться на роль завоевателя и сыграть ее довольно
успешно. Перед следующим актом занавес подняли с опозданием на пятнадцать
минут: звезду никак не могли дозваться - из ее уборной никто не отвечал.
Однако, когда в один из ближайших вечеров этот Орландо вознамерился нанести
ей в антракте ответный визит, она объявила ему, не отрывая взгляда от
зеркала: "Я считаю, субботнее происшествие объясняется просто тем, что я
накапала себе в кофе бензедрина. Так что извините. Я тороплюсь, мне еще
нужно переодеться".
Случай этот имел одно благотворное последствие: миссис Стоун перестала
бояться своего партнера. С этого дня она совершенно подавляла его на сцене
своим мастерством, оттесняла на задний план со смелостью ястреба, что камнем
кидается на беспомощного, копошащегося в траве зверька. Рождество они
отпраздновали в Денвере, и миссис Стоун преподнесла ему дорогой кожаный
бювар, на котором серебром было вытеснено: "Восторженные рецензии". В
подарке этом был намек - тонкий, но ядовитый, ибо после того утреннего
спектакля в печати о нем упоминалось лишь вскользь. А вскоре он,
разобиженный, подал заявление об уходе, сопроводив его письмом, где
говорилось: "Господствующая в театре система звезд задушила молодой
талант..."
Это происшествие в Толидо было для миссис Стоун неожиданным - гром
среди ясного неба, редчайший случай, к слову говоря, никак не отразившийся
на ее дальнейшей театральной карьере. Она позаботилась о том, чтобы на роль
Орландо подобрали актера, на ком ржаво-красная кожа и светло-зеленый шелк не
выглядели бы столь соблазнительно и не отвлекали внимание зрителей от нее
самой, а когда турне закончилось, вернулась к мистеру Стоуну с чувством
особой признательности: так ребенок, очнувшись от страшного сна, судорожно
обхватывает за шею мать. Она не отдавала себе отчета в том, что поступила с
молодым актером подло; до ее сознания не дошло, что она уподобилась хищной
птице. И все-таки что-то в миссис Стоун восставало против ее поступка;