"Теннесси Уильямс. Римская весна миссис Стоун" - читать интересную книгу автора

расплывчатей, все прелестней. Немного погодя она поднялась, сбросила платье
и удобно вытянулась на прохладной белой постели, поставив стакан с водой на
ночном столике, чтобы до него легко было дотянуться. До сих нор в спальню не
доносилось никаких звуков, свидетельствующих о том, что в доме кто-то
есть, - слышны были лишь ее собственные почти бесшумные движения, но теперь
она услыхала: вот Паоло пошел по террасе к двери, ведущей в комнаты, вот
открыл эту дверь, вот подошел к дверям ее спальни.
- Не входите, я не одета, - произнесла она негромко.
Но он вошел, опустился на край постели. Хоть Паоло и говорил раньше,
что пить не будет, потом он явно переменил решение: когда он потянулся к
ней, в дыхании его был горький аромат кампари. Он приблизил лицо к ее лицу,
но не вплотную, не для того, чтобы поцеловать - просто склонился над нею,
открыто и прямо глянул в глаза и задал такой вопрос:
- А почему вы спросили, когда именно моему другу нужны эти деньги?
- Потому что ты очень молод, очень глуп и очень красив. И потому что я
уже не очень молода и не очень красива, но зато становлюсь очень мудрой...
После короткого размышления Паоло кивнул чуть приметно и потянулся к
ней, приоткрыв рот; но прежде, чем он успел осуществить свое намерение,
голова и руки ее поднялись ему навстречу - словно лунный лик, недвижно
лежавший на водной глади, вдруг обернулся птицей и взмыл в небеса...


* * *

Той зимой и ранней весною нахлынувшие в Рим иностранные туристы
получили полное удовольствие от Вечного города - не зря они предпочли
прогулки по его улицам в золотой сезон более возбуждающим зрелищам в
закрытом помещении, которые могли предложить им две великие северные
столицы.
Небо все время было чистое, безоблачно голубое; день ото дня
становилось все теплее. В город вернулись карликовые ласточки, в Риме их
называют "рондини". Днем их не было видно - они устремлялись ввысь, к
солнцу, но в сумерки опускались над городом трепещущей сетью, как раз на
уровне террасы миссис Стоун. Вообще у нее было такое чувство, что исамый
город с ленивой негой проделывает странный фокус: с каждым днем все выше и
выше поднимается над землей. Всякий раз, как миссис Стоун выходила утром на
террасу, ей казалось, что затейливая, присыпанная золотой пылью паутина
улиц, в которую купола церквей были вкраплены, как пауки, неустанно ее
созидающие, все успешнее преодолевает земное притяжение, постепенно
становится невесомой и без всяких усилий воспаряет ввысь, в сине-золотое
тепло - сама безмятежность, сама жизнерадостность. Такое бывает с человеком
лишь в молодости, а у миссис Стоун молодость уже миновала. Порой, когда она
вот так глядела сверху на город, у нее становилось легче на душе, но
ненадолго, а потом возникал щемящий страх, чувство неведомой, но
неотвратимой беды - ичувство это, видимо, было лишь знаком, что приходит
конец той спасительной отрешенности от всего, в которой она пребывала целый
год после смерти мужа; что дольше в этом укрытии оставаться небезопасно и
что сейчас она выбирается из него, обретая нормальную чувствительность.
Впрочем, чем бы оно ни было вызвано, ощущение это нарушало ту тишину,
которую берегла в себе миссис Стоун, делало ее все более раздражительной и