"Теннесси Уильямс. Римская весна миссис Стоун" - читать интересную книгу автора

нервной почве у нее началась экзема. Ее всю обсыпало, это было до того
безобразно, что она удрала в Африку и скрылась в джунглях. Но есть у Паоло
одно хорошее качество, редкое для такого рода юнцов. Ну, тех, кого мы
называем "marchetta". Чтобы он позарился на чужое, такого не бывало. Синьора
Кугэн и та не может сказать, чтобы он взял хоть что-нибудь из ее
драгоценностей - ну, кроме тех, какие она ему подарила, а ведь, знаете, у
синьоры Кугэн есть очень дорогие украшения. Мне говорили, она оставляет их
на всю ночь в мыльнице. Ну, я считаю и думаю, вы со мной согласитесь, что,
если взрослая женщина, светская дама, способна оставить на сто пятьдесят
тысяч долларов изумрудов и бриллиантов в мыльнице, притом не то что за
запертой дверью, в своей личной ванной, нет, в общей ванной между ее
собственной спальней и еще одной, выходящей на веранду, так вот, дать в руки
такой женщине огромные деньги - все равно что бросить их обезьяне; да,
синьоре Кугэн самое место в джунглях Африки!
Почему-то (в тот миг миссис Стоун и сама не знала почему) этот забавный
рассказ про синьору Кугэн и Паоло не насмешил ее, а встревожил. Она
посмотрела в другой конец комнаты, на юношу, о котором только что говорила
графиня. Он танцевал под радиолу с женой продюсера, и миссис Стоун
подумалось, что такая красота, бесспорно, - целый мир в себе, и пусть он не
признает никаких законов: у него на то божье соизволение. Ведь некогда и она
обладала такою красотой и, пользуясь теми же привилегиями, тоже не
признавала законов; но время ее ушло, а с ним и соизволение божье. Теперь
она живет в мире, на который распространяются общепринятые нормы поведения.
Может быть, ей и не уготован такой позор, как синьоре Кугэн, которую нервная
экзема загнала в джунгли Африки. Может, такое ее минует, но ясно одно: глупо
надеяться на то, что нежность, которую внушает ей этот темноволосый юноша и
его броская красота, добавит хоть малую толику к тем скудным радостям, что
остались на ее долю теперь, когда ночи ее проходят под лунным знаком
климакса...
Графиня говорила еще что-то, но прошло несколько секунд, прежде чем
миссис Стоун оторвалась от своих дум и услышала ее голос.
- К какой церкви вы принадлежите? - спрашивала графиня, казалось бы,
без всякой связи с предыдущим.
- Вообще-то ни к какой. По рождению - к методистской. А что?
- Вот как, - сказала графиня. - Тогда он, пожалуй, наплетет вам целую
историю про своего приятеля и некоего зловредного католического священника,
который орудует на черном рынке.
- Что это за история? И зачем ему это все плести?
- Он непременно станет вам рассказывать, как зловредный священник
гнусно обманул его друга, выудив у того десять миллионов лир для какой-то
махинации на черном рынке, и уж постарается так все расписать, чтобы вы
непременно растрогались и выложили ему эти деньги - для спасения его друга.
- Ну, вряд ли я растрогаюсь до такой степени, - возразила миссис
Стоун. - То есть растрогать меня можно, но не на десять же миллионов лир!
Видите ли, американцы вовсе не так сентиментальны, как их фильмы.
- И очень жаль! - искренне сказала графиня.


* * *