"Джей Уильямс. Пламя грядущего " - читать интересную книгу автора

Шестой день до ноябрьских ид , 1187. Сегодня я начал вести эти записи,
на основании которых, если будет на то Божья воля, я когда-нибудь напишу
свою хронику. Во имя Отца, Сына и Святого Духа, искренне уповая на
покровительство добрейшей Матери Божьей и достойного святого мученика Дени7
- подобно ему, я довольно часто разгуливал, держа собственную голову в
руках...
Когда истек срок моего ученичества у Пейре Видаля, короля глупости и
предводителя поэтов, я расстался с ним в первую неделю после Пасхи в году
1182 и совершил путешествие в провинцию Овернь. Там я случайно познакомился
с Пейре из Клермона и благодаря его связям сумел представиться Дофину
Овернскому, тому самому доброму принцу Роберу, о котором ни один поэт не
вспоминал без слез радости и сытого умиления. Этот благородный вельможа,
хотя и был так беден, что никому и в голову бы не пришло потребовать за
него выкуп1, постоянно считал гроши, стараясь выгадать на всем. Он пришивал
новые рукава к старому платью, но тем не менее радушно принимал всех, кто
овладел тайнами искусства и умел слагать хорошие песни. В его честь я
написал сирвенту, которая начинается так:


Я знаю государя, владения которого залиты солнцем,
Но золотые солнца его казны никогда не светят...

и т. д.

И могу признаться со всей подобающей скромностью, что эту песню до сих
пор распевают многие менестрели выше по Луаре. Правда, они не пользуются
таким же шумным успехом, какой выпал на долю ее автора. Я не из тех, кто,
обладая скрипучим голосом, вынужден нанимать кого-то, чтобы петь вместо
себя, я рано научился играть и на арфе, и на виоле2. Благодаря этому стиху
и моему собственному пению я получил место при дворе и жил там более
двенадцати месяцев в мире и согласии, среди множества увеселений, хотя в
моем кошельке бренчало едва ли больше пары денье3. Мы проводили время,
сочиняя стихи, предаваясь играм, развлечениям и рыцарским забавам. Так, к
примеру, время от времени выезжали мы поупражняться в метании копья в столб
и в кольцо или вступали в состязание, именуемое бехорд - поединок
всадников, вооруженных копьями с затупленными наконечниками, - такой вид
конной забавы какие-то рыцари на юге переняли у мавров. При дворе Дофина
нас было девять труверов, а также приходили менестрели и уходили,
откормленные, точно мыши в амбаре. Соблюдая обычай, мы избрали себе дам
сердца4, и если наш стол в некотором роде не отличался разнообразием яств,
этого никак нельзя было сказать о любовных играх.
Там я приобрел двух хороших друзей, у которых многому научился. Одним
из них был благородный Понс де Капдюэйль5, барон Пюи Сен-Мари, человек
огромного роста и утонченного воспитания. Чтобы ангелы не завидовали его
совершенству, Бог наделил его маленьким недостатком: он был так скуп, что
пожалел бы для вас и приветствия, только бы не потратить лишних слов. Играя
в кости, он частенько занимал деньги у своих соседей, и если проигрывал, то
обычно просил прощения и сокрушался, но если же выигрывал, то исчезал из
замка недели на две, пока о долге не забывали. Он никогда не играл
собственными костями, опасаясь, как бы от частого употребления не стерлись