"Кейт Уилхелм. Твоя навеки - Анна" - читать интересную книгу автора

Голос ее вновь стал холодным и строгим. Сухо, по-деловому они
договорились, как он получит детей и когда их возвратит. "Словно
библиотечные книги", - невольно подумал он.
Повесив трубку, Гордон оглядел комнату и несколько встревоженно
заметил, как неприбранно она выглядит, как неуютно, необжито у него дома.
"Сюда нужна еще одна лампа, - решил Гордон. - По крайней мере, одна. Может
быть, две". Анна любила, когда в комнате светло. "У меня появилась
женщина?" Ему хотелось плакать и смеяться одновременно. Да, у него есть ее
подпись и копии нескольких любовных посланий, адресованных другому
мужчине. Она является к нему в снах и говорит с ним фразами из писем.
Женщина! Он закрыл глаза и снова увидел ее имя. "Анна". Прописная А - как
пылающий вулкан, вознесшийся своей вершиной в стратосферу. Дальше две
ровные, изящные "н" и в конце забавная маленькая "а": она с трудом
удерживалась на месте - вот-вот взлетит. Но буква оставалась, а из нее
вылетал стремительный плавный росчерк, который огибал подпись сверху,
пересекал прописную букву, превращая ее в А, и возвращался назад.
Получалось что-то наподобие палитры - своего рода графический образ Анны,
художницы, парящей над землей и каждым своим движением, даже одним
дыханием творящей искусство. "Твоя навеки - Анна". Твоя навеки.
На следующий день он приобрел новую лампу, а по пути домой заглянул в
цветочный магазин и купил шесть горшков с цветущими растениями. Анна
как-то писала, что солнечный свет превращает цветы на подоконнике в
маленькие драгоценные камни. Гордон поставил их на подоконник, поднял
жалюзи, и... цветы действительно превратились в сверкающие драгоценности.
Руки его болезненно сжались, он отвернулся от окна.
Работа брала свое. Вскоре весна незаметно уступила место лету, жаркому,
душному лету, какое бывает только в Нью-Йорке. Неожиданно для себя Гордон
начал посещать выставки и вернисажи. Он посмеивался и ругал себя, но
по-прежнему ходил на премьеры, разглядывал работы молодых художников,
изучал подписи - снова, и снова, и снова. Если уж ее не смогли разыскать
опытные детективы, говорил он себе, если это не удалось даже людям из ФБР,
то у него нет абсолютно никаких шансов, и просто глупо на что-то
надеяться. Однако он по-прежнему ходил на выставки. Мне одиноко, уверял
себя Гордон, и я хочу встретить женщину, которая смогла бы меня увлечь,
любую другую женщину... И продолжал ходить.
Как-то осенью он отправился на открытие выставки нового художника,
преподавателя, не так давно закончившего художественную школу. После чего
отругал себя за то, что не додумался до этого сразу. Ведь Анна вполне
могла и преподавать живопись. Гордон составил список школ и принялся
навещать их одну за другой, по ходу дела отрабатывая легенду.
Возможно, она уродлива, говорил себе Гордон. В конце концов, что за
женщина может влюбиться в Мерсера? Заторможенный, зажатый, никакого
изящества. Гений, конечно, но эксцентричный и преисполненный удивления
перед миром. Видимо, именно это последнее почувствовала в нем Анна. Именно
это привлекло ее. Она сумела пробиться через все защитные барьеры и
обнаружила там, в душе, по-настоящему привлекательного мальчика-мужчину. А
он ее просто боготворил. Это ощущалось в письмах Анны: ведь чувство было
взаимным. Почему же он лгал ей? Почему не сказал прямо, кто он и чем
занимается? Второй мужчина не препятствовал их любви - это тоже было видно
из писем. Оба они нравились друг другу, и оба любили Анну. Гордон часто и