"Оскар Уайльд. Портрет г-на У.Г." - читать интересную книгу автора

3

По прошествии трех недель я решил обратиться к Эрскину с самым
настойчивым призывом отдать дань памяти Сирила Грэхэма и сообщить миру о
его блестящем толковании сонетов - единственном толковании, всецело
объясняющем их загадку. У меня не сохранилось, к сожалению, копии этого
письма, не удалось вернуть и оригинал, но помню, что подробнейшим обрезом
проанализировал всю теорию и на многих страницах с пылом и страстью
повторил все аргументы и доказательства, подсказанные моими
исследованиями. Мне казалось тогда, что я не просто возвращаю Сирилу
Грэхэму принадлежащее ему во праву место в истории литературы, но спасаю
честь самого Шекспира от докучных отголосков банальной интриги. В письмо
это я вложил весь жар души, всю мою убежденность.
Однако не успел я его отослать, как мной овладело странное чувство.
Словно, написав это письмо, я отдал ему всю свою веру в Уилли Гьюза, героя
шекспировских сонетов, словно вместе с несколькими листками бумаги ушла
частица меня самого, без которой я был совершенно равнодушен к некогда
волновавшей меня идее. Но что же произошло? Ответить трудно. Быть может,
дав полное выражение страсти, я исчерпал и самою страсть? Ведь духовные
силы, как и силы физические, не беспредельны. Быть может, пытаясь убедить
другого, каким-то образом жертвуешь собственной способностью верить? Быть
может, наконец, я просто устал от всего этого, и, когда угас душевный
порыв, в свои права вступил бесстрастный рассудок? Как бы там ни было - а
найти объяснение случившемуся я не смог, - несомненно одно: Уилли Гьюз
вдруг превратился для меня просто в миф, в бесплодную мечту, в
мальчишескую фантазию юнца, который, подобно очень многим пылким натурам,
больше стремился доказать свою правоту другим, нежели себе самому.
Поскольку в своем письме я наговорил Эрскину много несправедливого и
обидного, я решил немедленно с ним повидаться и принести извинения за свое
поведение. На другое же утро я отправился на Бердкейдж-Уок, где нашел
Эрскина в библиотеке. Он сидел, глядя на стоявший перед ним поддельный
портрет Уилли Гьюза.
- Дражайший Эрскин, - воскликнул я, - я приехал, чтобы перед тобой
извиниться.
- Извиниться? - повторил он. - Помилуй, за что?
- За мое письмо, - ответил я.
- Тебе вовсе незачем жалеть о своем письме, - сказал он. - Напротив, ты
оказал мне величайшую услугу, какую только мог. Ты показал мне, что теория
Сирила Грэхэма абсолютно разумна.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что веришь в Уилли Гьюза? - вскричал я.
- Почему бы и нет? - отозвался он. - Ты вполне меня убедил. Неужели,
по-твоему, я не в состоянии оценить силу доказательств?
- Но ведь нет же никаких доказательств, - простонал я, падая в кресло.
- Когда я писал тебе, мной владел какой-то глупейший энтузиазм. Я был
тронут рассказом о смерти Сирила Грэхэма, очарован его романтической
теорией, пленен прелестью и новизной всей этой идеи. Однако теперь я вижу,
что его теория возникла из заблуждения. Единственное доказательство