"Оскар Уайльд. Портрет г-на У.Г." - читать интересную книгу автора

Когда я проснулся, шел уже первый час пополудни, и сквозь занавеси на
окнах в комнату струились косые золотистые лучи солнца, в которых плясали
мириады пылинок. Сказав слуге, что меня ни для кого нет дома, и выпив
чашку шоколада с булочкой, я взял с полки томик сонетов Шекспира и стал
внимательно читать. Каждый сонет, казалось, подтверждал теорию Сирила
Грэхэма. Я точно положил руку на Шекспирово сердце, явственно ощутив
трепет и биение переполнявших его страстей. Мысли мои обратились к
прекрасному юноше-актеру, и в каждой строчке мне стало видеться его лицо.
Помню, особенно меня поразили два сонета - 53-й и 67-й. В первом из них,
восхищаясь сценической разнохарактерностью Уилли Гьюза, многообразием
исполняемых им ролей - от Розалинды до Джульетты и от Беатриче до Офелии,
- Шекспир восклицает:

Какою ты стихией порожден?
Все по одной отбрасывают тени,
А за тобою вьется миллион
Твоих теней, подобий, отражении
[пер. - С.Маршак].

Строки эти были бы непонятны, если бы не были обращены к актеру, ибо во
времена Шекспира слово "тень" имело и более узкое значение, связанное с
театром [то есть "образ", "отображение", "сценический персонаж"]. "И
лучшие среди них - всего лишь тени", - говорит об актерах Тезей из "Сна в
летнюю ночь", и подобные выражения часто встречаются в литературе тех
дней. Эти два сонета принадлежат, очевидно, к числу тех, где Шекспир
размышляет о природе актерского искусства, о том странном и редкостном
душевном темпераменте, без которого нет настоящего актера. "Как тебе
удается быть столь многоликим?" - спрашивает Шекспир Уилли Гьюза. И
заключает - красота его такова, что способна вдохнуть жизнь в любую форму
или оттенок фантазии, воплотить любую мечту, рожденную воображением
художника. Развивая эту идею в следующем сонете, он высказывает в первых
его строках замечательную мысль:

Прекрасное прекрасней во сто крат,
Увенчанное правдой драгоценной
[пер. - С.Маршак], -

и зовет нас убедиться в том, как правда актерской игры, правда зримого
сценического действия усиливает волшебное очарование поэзии, одушевляя ее
красоту и сообщая реальность ее идеальной форме. И тем не менее в 67-м
сонете Шекспир призывает Уилли Гьюза покинуть сцену с ее искусственностью,
с фальшивыми гримасами размалеванных лиц и нелепыми костюмами, ее
безнравственными влияниями и идеями, ее удаленностью от истинного мира
благородных дел и правдивого слова:

О, для чего он будет жить бесславно,
С бесчестием, с позором и с грехом
Вступать в союз и им служить щитом?
Зачем румяна спорить будут явно
С его румянцем нежным и зачем тайком