"Дональд Уэстлейк. В колыбели с голодной крысой" - читать интересную книгу автора

- Человек был жив. Теперь он мертв. Вы воспользовались фактом его смерти,
чтобы создать для Уолтера и меня неприятности, но значит ли для вас его смерть
что-нибудь еще? Волнует ли вас то, что он мертв?
Он снова взмахнул руками и ответил:
- Но я даже не знаю этого человека.
- Вас должно это волновать. Кому-то это должно же быть небезразлично.
- Ну, я полагаю, его жене небезразлично. И его детям, если они у него
есть.
- У него их нет, - отрезала Сондра. Тон, которым она это сказала, был
беспристрастен.
- Я не понимаю, чего вы от меня хотите, - признался Флейш.
- Помните Донна: "Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе;
каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и, если Волной снесет в Море
береговой Утес, меньше станет Европа, и так же, если смоет край Мыса или
разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого человека умаляет и меня,
ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит
Колокол, он звонит по Тебе".
- О да, - поспешно сказал он. - Хемингуэй это использовал в своем
произведении.
- И весь смысл для вас только в этом? Комнатная игра. Отгадай, кто
использовал эту известную цитату. Затем попытайся угадать, кто использовал
Песнь песней Соломона:
Лилиан Хеллман, Питер де Врайс, Джон ван Друтен...
- Мне кажется, с меня достаточно, - сказал он. Он уже не был таким
добродушным, как вначале.
- Да, - сказал я, - полагаю, с нас всех достаточно.
Я вышел к своему "форду" с ощущением полной опустошенности. Я был в логове
своего главного врага и выступал там против него, но никто из нас этого не
заметил.
Я вернулся в мотель и прежде всего направился в офис, чтобы заказать
номера для мистера Флетчера и его команды, и только потом - в свой номер.
До приезда мистера Флетчера мне нечего было делать, совсем нечего. Я
тоскливо послонялся по номеру, а затем достал книжку, которую читал Уолтер.
Это был детектив про частного сыщика, и, начав читать его, я понял, что
описанный в этой книге мир - точно такой же, в котором я внезапно оказался.
Разница была лишь в том, что частный сыщик в этой книжке знал, в каком мире он
живет, знал, с чем он может столкнуться и как на это реагировать. Как только
раздавался стук в дверь, он хватался за свой надежный сорок пятый калибр, а не
за ручку двери, потому что в его мире это всегда был не посыльный от Фуллер
Браш, не сосед, а только Неприятность.
Но это был чужой мир. В моем мире, когда кто-то стучался в дверь, я
открывал ее, и этот кто-то спрашивал, что на завтра задали по французскому,
или предлагал подписаться на иллюстрированный журнал, или принес шесть бутылок
пива для спокойной вечерней мужской беседы.
Я читал около двадцати минут, как вдруг раздался стук в дверь. Я вздрогнул
и уронил книгу. Но тут же почувствовал себя идиотом, слишком глубоко ушедшим в
воображаемый мир книги, и к тому же чрезмерно драматизирующим происходящее в
этом скорее убогом, чем опасном городке. Я встал с кровати и открыл дверь.
В комнату вошел Джерри, оттолкнув меня в сторону. За ним вошел Бен и еще
один тип, тот, который участвовал в первом полицейском рейде. Они закрыли за