"Дональд Уэстлейк. В колыбели с голодной крысой" - читать интересную книгу автора

словом "некомпетентная"? Возьми свои слова обратно!
Я помахал газетой у нее перед носом:
- Ты, глупая, нелепая маленькая сучка. Ты не понимаешь, что тебя можно
привлечь к ответственности за подобные вещи?
- Ох, ну в этом-то ты как раз ошибаешься! Меня нельзя привлечь! - Она
весело рассмеялась. - Это самая лучшая часть статьи, разве ты этого не
понимаешь?
Возведенная мною стена ярости обрушилась, пробитая непостижимым
равнодушием. Я удивленно посмотрел на нее и сказал:
- О чем, ради всего святого, ты говоришь?
- Дай мне газету. - Она вырвала ее у меня из рук и стала перебирать
страницы, разбрасывая ненужные по полу и оставив те, где была напечатана ее
статья, - четвертушку со страницей три и другую, со страницей одиннадцать.
- Посмотри сюда, - сказала она. - Покажи мне хоть одно слово, которое
можно было бы отнести к разряду клеветнических, или порочащих личность, или
каким-нибудь еще громким определениям. Вот, например: "Глумливый и дерзкий
Стендиш". Ты выглядел глумливым, дорогой, в глазах всех этих глупых
полицейских. И дерзким. Ты и сейчас ведешь себя дерзко. И ты в самом деле
назвал полицейских недоумками и заявил, что они не должны были задерживать
твоего друга.
- Но я не говорил, что буду звонить в Вашингтон. - От воинственного гнева
я как-то незаметно скатился на угрюмую оборонительную позицию.
- Спорим, что говорил! - Она поглядела мне в лицо и засмеялась, когда
убедилась, что была права. - Ну, ты видишь? Ну признай, разве это не
первоклассный образчик журналистского искусства?
Она гордилась своим творением и хотела, чтобы я, ее жертва, похвалил ее.
Она была похожа на помесь ухоженной кошечки и хорошо откормленного щенка и
смотрела, ожидая, что я порадуюсь тому, как ловко и умело она вонзила нож мне
в спину.
Я пришел в этот дом, кипя от ярости, желая только одного: выплеснуть свой
гнев на Сондру Флейш и тем облегчить душу. Если бы в ее поведении я
почувствовал хотя бы намек на раскаяние или, напротив, она повела бы себя
вызывающе, я бы осуществил свое намерение без всякого колебания. Но эта ее
гордость за свой поступок, это ее требование одобрения с моей стороны,
уподобляющее ее ученым-атомщикам, которые гордились изобретением "чистой"
бомбы, полностью сбили меня с толку. Я полагаю, в нашем мире найдется немало
таких людей, которых нисколько не беспокоит моральная сторона их работы и
которые озабочены лишь тем, чтобы умело ее выполнить. А если жертва возражает
- особенно если она возражает с позиций эксцентричной и устарелой морали, -
они огорчаются, что эта самая жертва не говорит "Туше!".
До меня никак не доходила простая мысль, что Сондра безнадежно погрязла в
своем эгоизме и мой гнев способен только ее удивить; и это в какой-то момент
совершенно выбило меня из колеи. Я не искал справедливости в этом доме -
понимал, что это невозможно, - но я жаждал мести. Я хотел заставить Сондру
Флейш понять, как отвратительно она поступила, так, чтобы, покидая этот дом, я
почувствовал, что ее терзают угрызения совести. Но, увидев ее, я понял, что
мои надежды тщетны. Но я по-прежнему жаждал отмщения, и внезапно меня осенило.
Ее задело только одно из моих высказываний, только одно.
Замечательно. Существует не один способ сквитаться даже с кошкой.
- Кстати, - сказал я, - статья отнюдь не является первоклассным образцом