"Дональд Уэстлейк. В колыбели с голодной крысой" - читать интересную книгу автора

знала как. - Чаку сорок три года, - сказала она. - На войне он лишился мизинца
на левой руке. Нет, не то. - Женщина в смятении провела рукой по волосам. - Он
ожесточенный человек, мистер...
- Килли.
- Чак считает, что весь мир несправедлив к нему. Все, что он имеет, его не
устраивает, все не такое, как он хотел. Палец, работа, этот дом. Я... Нет, я
не то чтобы осуждала... - Миссис Гамильтон отвернулась в смятении, снова
беспомощно оглядывая комнату. - Вот, - сказала она, - хочу показать вам... -
Она подошла к маленькому цилиндрическому столику справа от продавленной
кушетки. На ней стояла настольная лампа, белый фарфоровый кролик с растущим у
него на спине пучком травы, белая потрепанная кукла и фотография в рамке. Она
взяла фотографию - черно-белый снимок восемь на десять на глянцевой бумаге под
стеклом, - и протянула ее Уолтеру. - Видите его? Можете разглядеть, что он
собой представляет?
Я взглянул на фотографию через плечо Уолтера. Мужчина в армейской форме,
на фоне старинного замка. С застывшей гордой улыбкой на лице, руки в карманах,
ноги слегка расставлены, на голове - военная фуражка набекрень. Молодой,
счастливый и самоуверенный мужчина. Я бы назвал его красивым и уж во всяком
случае не лишенным некоего грубоватого обаяния.
- Снимок сделан в Англии, - объяснила миссис Гамильтон. - Более двадцати
лет тому назад. До того как он потерял палец, до того как понял, что все его
планы... До того, как все пошло у него прахом. Постойте, я хочу показать
вам... Подождите, пожалуйста. - Она направилась к двери, затем остановилась и
сказала:
- Я хочу, чтобы вы поняли.
Она вышла из комнаты, и я посмотрел на Уолтера. Он покачал головой, пожал
плечами и молча поставил фото на место. Тем временем вернулась миссис
Гамильтон с маленьким фотоснимком в руке.
- Чак не знает о нем, - сказала она. - Теперь он не любит
фотографироваться. Вот только эта одна фотография и есть. - Женщина передала
снимок Уолтеру. - Чак теперь такой. Мой брат сфотографировал его в прошлом
году.
Я снова заглянул через плечо Уолтера и на этот раз увидел Чарлза
Гамильтона в профиль. Снимок был сделан на природе, видимо во время какого-то
пикника. На переднем плане за одним из столиков сидел Чарлз Гамильтон. Локтем
одной руки он опирался о стол, а другой рукой обнимал смеющуюся грудастую
девушку с невыразительным лицом. На Гамильтоне была рубашка поло с короткими
рукавами, он слегка наклонился вперед, с улыбкой глядя куда-то в сторону. Его
обнаженные руки были жилистыми, что свидетельствовало о его незаурядной
физической силе, на плече виднелась татуировка, которую невозможно было
рассмотреть. В углу рта у него торчала сигарета, и видимый на снимке глаз был
прищурен из-за поднимающегося от нее дыма.
Это был тот же самый человек, только сорока трех лет, то есть двадцать лет
спустя после того военного снимка. В повороте его головы и развороте плеч все
еще чувствовалась самоуверенность, на губах играла все та же гордая усмешка,
но следует признать, что теперь в ней слегка ощущалась горечь. Глядя на
фотографию, я думал о том, что он никогда не расстанется со своими мечтами и
представлением о собственном предназначении, так хорошо запечатленными на
первой фотографии, что он по-прежнему молод и таким останется до конца дней.
- Вы видите? - спросила нас миссис Гамильтон. - Вы видите, что он собой