"Дональд Уэстлейк. Дурак умер, да здравствует дурак!" - читать интересную книгу автора

тактиком, поскольку оставлял за спиной длинные шеренги застывших от
изумления пешеходов, которые подолгу смотрели мне вслед. В итоге, вопреки
моим расчетам, мне не удалось проскользнуть домой незамеченным.
Тем не менее, до нашего здания я добрался без приключений. Вошел в
подъезд и увидел, что мой почтовый ящик ломится от посланий. Именно ломится:
письма торчали из щели, как дротики из мишени. Когда я открыл маленький
замочек, дверца распахнулась с громким "пух", и из ящика хлынул
стремительный поток писем, которые мгновенно усеяли весь пол.
Я набил письмами карманы пиджака, взял пачку в левую руку и стал
подниматься по лестнице. Когда я добрался до площадки второго этажа,
открылась дверь, и появился Уилкинс. Мы посмотрели друг другу в глаза
впервые с тех пор, как Герти вышвырнула его вместе с чемоданом из моей
квартиры. Уилкинс поднял заляпанную чернилами руку, наставил на меня сухой
синий палец и ледяным голосом произнес:
- Ну, погодите!
После чего захлопнул дверь.
Я немного постоял на площадке. Мне хотелось постучаться к нему и как-то
наладить отношения. В конце концов, я был обязан извиниться перед Уилкинсом.
Пусть этот человек заблуждался, но я не мог сказать о нем ни одного дурного
слова. И если я был опасно близок к тому, чтобы разделить его заблуждение,
мне следовало пенять на себя, а вовсе не на него. К тому же, теперь у меня
много денег, гораздо больше, чем я в состоянии потратить, так почему бы не
вложить малость в издание романа Уилкинса, независимо от того, насколько он
провальный?
Но сейчас мне было не до этого. Я пообещал себе, что непременно
поговорю с Уилкинсом, как только мои злоключения останутся в прошлом,
миновал его дверь, поднялся на третий этаж и вошел в свою квартиру.
Из моего кресла катапультировалась неимоверно рыжая девица в очках с
блестящей черепаховой оправой, преимущественно желтом клетчатом костюме и
туфельках на высоких каблучках. Сияя улыбкой, она распростерла руки и
ринулась ко мне с криком:
- Дорогой! Я здесь, и мой ответ - да!!!


16

Ответ? Но я даже не знал, на какой вопрос. Проворно увернувшись от
объятий, я забежал за диван, очутился на безопасном расстоянии от девицы и
спросил:
- Ну, что на сей раз? Что все это значит?
Девица развернулась, будто бык, который норовит боднуть плащ матадора,
и приподнялась на цыпочки.
- Дорогой, неужели ты меня не узнаешь? - воскликнула она, не опуская
рук. - Неужели я так изменилась?
То ли в ее облике и впрямь было нечто смутно знакомое, то ли опять
заработало старое доброе внушение, которому я был столь подвержен. Во всяком
случае, чтобы не дать маху, я произнес:
- Мадам, я вижу вас впервые в жизни. Соблаговолите объяснить, что вы
здесь делаете.
- Дорогой! Это же я, Шарлин!