"Дональд Уэстлейк. Дурак умер, да здравствует дурак!" - читать интересную книгу автора

часа пополуночи, в чужой гостиной, когда тебя будит хлебнувшая лишку
красавица? Которая, в придачу, принадлежит другому, а не тебе?
Мы поболтали еще немного, после чего Карен на нетвердых ногах
отправилась спать, а я снова растянулся на диване и продрых (весьма чутко,
но зато без сновидений) до семи утра, когда по всей округе залязгали
мусорные баки.
Было воскресенье, и наши с Карен отношения вознеслись на невиданные
доселе высоты неловкости. Казалось, я не мог и шагу ступить, не
натолкнувшись на одевающуюся или раздевающуюся Карен, на умывающуюся Карен,
на чешущуюся Карен, на Карен икающую. А она не могла переходить из комнаты в
комнату, ибо всякий раз, открывая дверь, видела меня, успевшего либо
натянуть, либо спустить только одну штанину.
Хотя, по большому счету, это дурацкое утро оказалось весьма удачным.
Часа через два мы с Карен настолько примелькались друг другу, что по
молчаливому согласию попросту перестали расшаркиваться. Никаких тебе больше
охов, никаких "прошу прощения", никаких поспешно прикрываемых дверей. Мы
расслабились, притерлись, и вскоре неловкость исчезла сама собой.
После завтрака мы вместе составили перечень необходимых покупок. Я
нуждался в уйме всякой всячины - от носков до зубной щетки, - и Карен
разумно рассудила, что мне лучше не светиться. Поэтому по магазинам
отправилась она. Пока Карен ходила, кто-то позвонил в дверь, но я не стал
открывать. Однако звонки продолжались. Я знай себе не открывал. Наконец
трезвон прекратился, а минуту спустя вернулась Карен в сопровождении Райли,
который спросил меня:
- Ну, что с тобой теперь? Оглох?
- Просто решил не рисковать, - ответил я.
Райли хмыкнул.
Я спросил его, продвинулась ли полиция в расследовании дела, и как
долго, по его мнению, я еще проторчу здесь. Райли ворчливо ответил, что,
похоже, никто на всем белом свете никуда ни в чем не продвинулся, а я, по
его мнению, застрял в квартире Карен на всю оставшуюся жизнь. Затем Райли
ушел, прихватив с собой Карен (по его словам, они собирались на загородную
прогулку), а меня бросив на произвол судьбы.
Квартира вновь была в моем полном распоряжении, и я слонялся по ней,
скучая на всю катушку. Прочел "Космополитен", прочел поздравительные
открытки в шкатулке, прочел ярлычки в аптечке. Включил телевизор и малость
пощелкал клавишами, так и не найдя ничего занятного ни на одном из каналов.
Постоял у окна гостиной, любуясь окружавшими меня со всех сторон серыми
кирпичными стенами и черными окнами, посмотрел вниз, на бетонированный двор
и шеренгу помятых мусорных баков, посмотрел вверх, на треугольник серого
неба над крышами, и завершил обозрение осмотром своего бледного отражения в
стекле. Вскоре мне наскучила даже собственная физиономия, поэтому я
отправился в спальню, открыл дверцы стенных шкафов и выдвинул ящики трюмо.
Не из любопытства, а просто от нечего делать. По моим понятиям, у Карен был
очень большой гардероб. Наряды источали тонкий мускусный аромат духов,
который вскоре вытеснил меня обратно в гостиную, в облюбованный мною угол,
где я возобновил работу над кроссвордом, то и дело ловя себя на том, что
норовлю составить его из слов, использовать которые мне не подобает.
Карен вернулась домой в половине второго ночи, она вошла в комнату в
тот самый миг, когда я стаскивал штанину. Поскольку Райли с ней не было,