"Ирвин Уэлш. Преступление (Crime)" - читать интересную книгу автора

окончания, речь его неразборчива. - Все к такой-то матери полетело. Причем
всюду. Выскочек развелось, что собак нерезаных, так и норовят нас, старых
коней, поучать.
Верно, Билл?
- Пожалуй, - криво улыбается Риордан. Как и у Леннокса, у него хватает
ума не лезть в драку, усердно распаляемую хозяином дома.
- Рэй, а ты что скажешь? - Джинджер бросает вызов, с прищуром смотрит
на бывшего сослуживца.
Леннокс судорожно, одним глотком, допивает пиво. Повышение в звании
было восемь лет назад. С тех пор его карьерный рост заглох, и все из-за
отдельных ублюдков. Пожатием плеч Леннокс в очередной раз уклоняется от
ответа.
- Наверно, Жеребец, так уж мир устроен, - хмыкает Билл Риордан.
- Да, но это неправильно. - Джинджер прищуривается, смотрит на Леннокса
взглядом прокурора. - И их еще полицейскими называют. Твое дело только Роббо
мог осилить. Вот это был настоящий коп!
Леннокс делает глубокий вдох через нос, с удовольствием отмечает, что и
на его синусит есть управа.
- Роббо на почве работы свихнулся, для него все кончилось раньше
смерти, - чуть не выплевывает Леннокс. Хочет добавить: "А теперь и меня та
же участь постигла. И вас заодно".
- Отличный был коп, мать его, - бормочет Джинджер - он, похоже,
выдохся. - Внезапно Джинджер спрашивает: - А как там Даги Гиллман? Не
изменился? А, Рэй? А? - Голос сходит на нет.
- Гиллман все такой же, - цедит Леннокс.
- Ну конечно... я и забыл, что вы ту куколку поделить не могли. Так он
женился?
- Нет.
Повисает пауза. Чтобы при ней не присутствовать, Леннокс поднимается и
идет в гостиную, где Джессика играет с Храбрулей, а Долорес разучивает с
Труди танцевальные па.
- Я на боковую, - объявляет Леннокс. - После перелета никак не
оклемаюсь.
- Эх ты, легковес, - поддразнивает Труди, голова у нее кружится от
спиртного и танцев.
В ванной, примыкающей к гостевой спальне, Леннокс заглатывает две
последние таблетки и готовится к очередной ночи, надеясь, что
антидепрессантов на сегодня достаточно и кошмары отступят. Леннокс ныряет
под одеяло. Болтовню и смех из гостиной в его мозгу поглощает привычная
пульсация мыслей. Стартует обратный отсчет, как всегда, он предрекает, что
измученному, выжатому Ленноксу и сегодня будет отказано в сне. Вместо сна
ему полагаются мысли.
"Как тогда, на пятиминутке, Тоул отозвался об Анджеле Хэмил? - Типичная
потаскушка, заметил он, снова сунул в рот свою трубку и принялся ее сосать.
Курение в офисе запретили, но Тоул таскал трубку с собой, хватался за нее,
как за соломинку, когда нервничал. А потом добавил: - Не сомневаюсь, девочку
похитил мамашин хахаль. Вокруг женщин такого сорта вечно всякая шваль
вьется, сами знаете".
Леннокс моргает, с головой забирается под одеяло. Образы Анджелы,
женщины с соломенными волосами и изможденным лицом, обрастают деталями,