"Герберт Уэллс. Необходима осторожность" - читать интересную книгу автора

ограничившись на те недолгие годы, которые ей еще оставалось прожить,
черным, белым и розовато-лиловым.



2. МИССИС ХЭМБЛЭЙ ИЗУМЛЯЕТСЯ

Итак, Эдвард-Альберт Тьюлер начал свое земное странствие - с весом,
несколько превышающим норму, и с серебряной кружкой у рта - в столь
благоприятный момент, что, когда разразилась мировая война 1914-1918
годов, ему не хватало четырех лет, чтобы принять в ней активное участие.
Мало кто из нас мог мечтать о столь счастливом начале. Однако он был лишен
отцовского руководства, а в 1914 году мать его тоже перешла в лучший мир,
где нет необходимости страховаться, где все наши милые улетевшие Воробышки
ждут нашего прибытия, а что касается усталых, - усталые обретают покой.
Я плохо исполнил свои обязанности повествователя, если не дал
почувствовать, что единственный недостаток этой нежнейшей и лучшей из
матерей - если у нее вообще были недостатки - заключался в некоторой
преувеличенной заботливости и связанной с этим свойством неизбежной
мнительности. Я не стану касаться вопроса, были ли эти черты врожденными
или навязанными ей поколением, к которому она принадлежала, так как это
явилось бы нарушением обязательства, которое я ваял на себя в предисловии.
За себя она ничуть не боялась, но ее материнский защитный инстинкт
простирался на всех и на все, с ней связанное. И он концентрировался
вокруг юного Эдварда-Альберта, всегдашнего средоточия ее мыслей, мечтаний,
планов и разговоров. Не надо думать, что она была несчастна. Жизнь ее
наполняло напряженное, беспокойное счастье. Каждую минуту какая-нибудь
новая опасность волновала ее.
Надо было ограждать свое сокровище от всякого вреда. Охранять его и
учить уклоняться от всевозможных опасностей. Оберегание его составляло
единственную тему ее бесед. Она радовалась всякой новой беде, грозившей ее
кумиру, так как нуждалась в поводе для новых мер предосторожности. Она
спрашивала совета у самых необщительных собеседников и, замирая, ждала, в
то время как они изо всех сил стремились уложить свой ответ в узкие рамки
приличий, еще господствовавших в начале царствования короля Эдуарда.
Подлинные свои соображения относительно того, как надо поступать с
Эдвардом-Альбертом, они ворчали себе под нос, когда она уже не могла их
услышать. Но один старый грубиян заявил:
- Пускай его разок переедут. Пускай. Бьюсь об заклад, он не захочет
повторения. И это послужит ему уроком.
Конечно, говоривший не мог знать, как погиб дорогой Ричард. Но все же
это было бессердечно.
Она превратила свою заботливость в повод для беспощадного преследования
учителей, врачей, священников.
- Ничто вредное не коснется его, - говорила она. - Только скажите
мне...
Почтенные проповедники прятались в ризницу и потихоньку выглядывали
оттуда, дожидаясь ее ухода; специалисты по гигиене, прочитав в высшей
степени поучительную лекцию и осторожно коснувшись наиболее щекотливых
пунктов, не брезговали самыми неподобающими и антисанитарными путями к