"Герберт Уэллс. Тоно Бенге" - читать интересную книгу автора

моего детства находился как бы в опале.
Огромный парк и красивый большой дом, занимавшие господствующее
положение над церковью, деревней и всей окружающей местностью, невольно
внушали мысль о том, что они самое главное в этом мире, а все остальное
существует лишь, поскольку существуют они. Этот парк и дом олицетворяли
дворянство, господ, которые милостиво позволяли дышать, работать и
существовать всему остальному миру, фермерам и рабочему люду, торговцам
Ашборо, старшим и младшим слугам и всем служащим поместья. Господа делали
это с таким естественным и непринужденным видом, величественный дом
настолько казался неотъемлемой частью всего окружающего, а контраст между
его обширным холлом, гостиными, галереями, просторными комнатами экономки,
служебными помещениями и претенциозным, но жалким жилищем священника,
тесными и душными домиками почтовых служащих и бакалейщика был так велик,
что иного предположения не могло возникнуть. Лишь когда мне исполнилось
тринадцать-четырнадцать лет и наследственный скептицизм заставил
усомниться в том, что священник Бартлетт действительно знает о боге
решительно все, я мало-помалу начал подвергать сомнению и право дворянства
на его особое положение и его необходимость для окружающего мира.
Пробудившийся скептицизм быстро завел меня довольно далеко. К четырнадцати
годам я совершил несколько ужасных кощунств и святотатств: решил жениться
на дочери виконта и, взбунтовавшись, поставил синяк под левым глазом, -
думаю, что это был левый глаз, - ее сводному брату.
Но об этом в свое время.
Огромный дом, церковь, деревня, работники и слуги всевозможных разрядов
и положений - все это казалось мне, как я сказал, вполне законченной
социальной системой. Вокруг нас были расположены другие деревни и обширные
поместья, куда постоянно наезжали, навещая друг друга, тесно связанные
между собой, породнившиеся великолепные олимпийцы - дворяне.
Провинциальные города представлялись мне простым скоплением магазинов и
рынков, предназначенных для господских арендаторов, центрами, где они
получали необходимое образование, причем существование этих городов еще в
большей мере зависело от дворянства, чем существование деревень. Я думал,
что и Лондон - это всего лишь большой провинциальный город, в котором
дворянство имеет свои городские дома и производит необходимые закупки под
августейшей сенью величайшей из дворянок - королевы.
Таким, казалось мне, был порядок, установленный на земле самим господом
богом.
Даже в то время, когда Тоно Бенге получил широкую известность во всем
мире, мне и в голову не приходило, что весь этот великолепный порядок
вещей уже подточен в корне, что уже действуют враждебные силы, способные
скоро отправить в преисподнюю всю эту сложную социальную систему, в
которой я должен был, как настойчиво внушала мне мать, осознать свое
"место".
Еще и сейчас в Англии есть немало людей, предпочитающих не задумываться
над этим. Иной раз я сомневаюсь, отдает ли себе отчет кто-нибудь из
англичан, насколько существующий ныне социальный строй уже изжил себя. В
парках по-прежнему стоят огромные дома, а коттеджи, до самых карнизов
увитые хмелем, располагаются на почтительном расстоянии. Английская
провинция - вы можете убедиться в этом, пройдя по Кенту на север от
Блейдсовера, - упрямо настаивает, что она и в самом деле такая, какой