"Герберт Уэллс. В дни кометы" - читать интересную книгу автора

Она сказала это медленно, словно подыскивая выражения. Потом вдруг
взглянула на меня и сделала легкий жест, показывающий, что разговор
окончен.
Но я не допускал такого конца.
- Навсегда?.. Нет!.. Нетти! Нетти! Ты говоришь это не серьезно!
- Серьезно, - ответила она с твердостью, глядя на меня, и во всем ее
облике сквозила решимость. Она точно внутренне приготовилась к взрыву
протеста с моей стороны.
Разумеется, я разразился целым потоком слов, но они ее не трогали. Он
стояла, как неприступная крепость, и, словно пушечными выстрелами, сметала
своими возражениями мои беспорядочные словесные атаки. Я помню, что наш
разговор свелся к нелепому спору о том, могу я ее любить или нет. Она
стояла передо мною, непостижимо далекая и недоступная, красивая, как
никогда, и это приводило меня в отчаяние.
Я уже говорил, что раньше, при встречах, мы всегда чувствовали взаимную
близость, какое-то запретное, сладкое волнение.
Я умолял, доказывал. Я пытался объяснить ей, что даже грубые,
непонятные письма я писал, желая быть ближе к ней. Я преувеличенно красиво
расписывал, как я мечтал о ней, когда мы были в разлуке, и какой удар,
какое мучение для меня найти ее такой чужой и холодной. Она смотрела на
меня, видела мое волнение, но оставалась глуха к моим словам. Теперь эти
слова, хладнокровно записанные на бумаге, могут показаться жалкими и
слабыми, но тогда я был уверен в своем красноречии. Я говорил от всего
сердца, я весь сосредоточился на одном чувстве. С полнейшей искренностью
старался я передать ей то, что чувствовал при разлуке с нею, и выразить
всю силу своей любви. Упорно, с усилиями и страданиями пробирался я к ее
душе сквозь джунгли слов.
Выражение ее лица наконец начало изменяться с той неуловимой
постепенностью, с какой светлеет на рассвете безоблачное небо. Я
почувствовал, что растрогал ее, что ее жестокость тает, решимость
смягчается, что она колеблется. Она еще не забыла нашу прежнюю близость.
Но она не хотела сдаваться.
- Нет! - воскликнула она вдруг, встрепенувшись.
Она положила руку мне на плечо. Удивительная, новая мягкость
послышалась в ее голосе.
- Это невозможно, Вилли. Все изменилось теперь, все. Мы ошиблись. Мы
были оба глупыми подростками, и оба ошиблись. Теперь все изменилось
навсегда. Это так.
Она повернулась и пошла прочь.
- Нетти! - закричал я и, продолжая умолять, шел за ней по узкому
проходу к дверям теплицы. Я преследовал ее, как обвинитель, а она уходила
от меня, как виноватая, которой стыдно своего поступка. Так вспоминается
мне это теперь.
Больше мне не удалось с ней поговорить.
И все же я видел, что мои слова совершенно уничтожили ту преграду,
которая возникла между нами при встрече в парке. Я то и дело ловил на себе
взгляд ее карих глаз. Они выражали что-то новое - будто удивление, что
между нами есть какая-то связь, сожаление, сочувствие. И при этом какой-то
вызов.
Когда мы вернулись, я стал более свободно разговаривать с ее отцом о