"Герберт Уэллс. В дни кометы" - читать интересную книгу автора

предметов для разговора, он вернулся к моим поискам нового места, но я
даже тут не разговорился.


Долгое время я боялся, что мне придется вернуться в Клейтон, так и не
сказав Нетти больше ни слова; она словно не замечала, что я ищу случая
переговорить с ней, и я уже подумывал, не попросить ли ее выслушать меня
вот так, при всех. Но мать Нетти, внимательно наблюдавшая за мной,
прибегла к прозрачной хитрости, послав нас обоих, не помню с каким
поручением, в одну из оранжерей. Поручение было какое-то пустое: дверь
запереть или закрыть окно - всем было ясно, что это только предлог, и,
наверно, мы его не выполнили.
Нетти нехотя послушалась. Она повела меня через одну из теплиц. По
сторонам низкого, душного коридора с кирпичным полом стояли на подставках
горшки с папоротниками, а за ними какие-то высокие растения, ветки которых
были наверху расправлены и прикреплены так, что образовался густой
лиственный свод. В этом тесном зеленом уединении она вдруг остановилась и
обернулась, глядя мне в лицо, точно загнанный зверек.
- Красивые волосатики, правда? - сказала она, а глаза ее говорили:
"Начинай".
- Нетти, - смущенно сказал я, - я был просто дураком, что написал
тебе...
К моему изумлению, на ее лице я прочел, что она того же мнения. Но она
ничего не ответила.
- Нетти! - решился я. - Я не могу без тебя, я люблю тебя.
- Если бы ты меня любил, ты бы никогда не написал таких вещей, -
сказала она укоризненно, глядя на свои белые пальцы, перебиравшие листья
папоротника.
- Но я не думаю того, что писал. По крайней мере, не всегда думаю.
На самом деле мне очень нравились мои письма, и я считал, что со
стороны Нетти очень глупо этого не понимать, но в данную минуту,
разумеется, убеждать ее в этом было незачем.
- И все-таки ты это написал.
- А потом прошел семнадцать миль, чтобы сказать тебе, что я этого вовсе
не думаю.
- Да. Но, может быть, все-таки думаешь.
Я растерялся и только пробормотал:
- Нет, не думаю.
- Тебе кажется, что ты... что ты любишь меня, Вилли, но это не так.
- Люблю! Нетти! Ты и сама знаешь, что люблю!
Она покачала головой.
И тут я прибег к самому героическому средству.
- Нетти, - сказал я, - ты мне дороже, чем... даже чем мои взгляды.
Она все еще не поднимала глаз от цветка.
- Это тебе сейчас так кажется, - сказала она.
Я разразился бурными протестами.
- Нет, - сказала она кратко, - теперь все изменилось.
- Как могли два письма все изменить?! - воскликнул я.
- Не в одних письмах дело, - отвечала она, - но все изменилось. И
навсегда.