"Герберт Уэллс. Остров Эпиорниса." - читать интересную книгу автора

Вам, вероятно, трудно этому поверить. Но я поверил, ведь я видел
собственными глазами. Это яйцо, погруженное в холодную черную грязь,
пролежало в ней лет триста. Тем не менее ошибиться было невозможно. Там
оказался... как его?.. эмбрион, с большой головой и выгнутой спиной; в нем
билось сердце, желток весь ссохся, а внутри скорлупы тянулись длинные
перепонки, которые покрывали и желток. Получилось, что я, плавая в
маленьком каноэ по Индийскому океану, высиживал яйца самой большой из
вымерших птиц. Если б старик Доусон это знал! Такое дело стоило жалованья
за четыре года. Как, по-вашему, а?
Но еще до того, как показался риф, мне пришлось съесть эту
драгоценность до последней крошки, и черт знает, до чего это была противная
еда! Третье яйцо я не трогал. Я просматривал его на свет, но при такой
плотной скорлупе трудно было разобрать, что творится внутри; и хотя мне
казалось, будто я слышу биение пульса, может быть, у меня просто шумело в
ушах, как бывает, когда приложишь к уху морскую раковину.
Затем показался атолл. Выплыл вместе с восходящим солнцем, неожиданно,
совсем рядом. Меня несло прямо к нему до тех пор, пока до берега не
осталось меньше полумили, а затем течение вдруг свернуло в сторону, и мне
пришлось грести изо всех сил руками и кусками скорлупы эпиорниса, чтобы
попасть на остров. И все-таки я добрался до него. Это был самый
обыкновенный атолл, около четырех миль в окружности; на нем росло несколько
деревьев, сочился родник, а лагуна так и кишела рыбой, главным образом
губанами. Я отнес яйцо на берег, выбрав для него подходящее место, -
достаточно далеко от границы прилива и на солнце, чтобы создать для него
самые лучшие условия; затем втащил на берег каноэ, целое и невредимое, и
отправился осматривать окрестности. Удивительно, до чего тоскливы эти
атоллы! Как только я нашел родник, у меня пропал всякий интерес к острову.
В детстве мне казалось, что ничто не может быть лучше и увлекательнее, чем
жить Робинзоном, но мой атолл был скучен, как сборник проповедей. Я ходил
вокруг него, разыскивая что-нибудь съедобное и предаваясь раздумью; но еще
задолго до того, как кончился этот первый день, меня уже одолела тоска. А
ведь мне очень повезло - едва я высадился на сушу, погода переменилась. Над
морем, по направлению к северу, пронеслась гроза, захватив своим краем
остров; ночью пошел проливной дождь и поднялся ветер, который выл и крутил
всё вокруг. Каноэ ничего не стоило бы перевернуться, это ясно.
Я спал под каноэ, а яйцо, к счастью, лежало в песке, подальше от
берега. Первое, что я тогда услыхал, был грохот, такой, словно на доски
обрушился град камней; меня всего обдало водой. Перед этим мне снилось
Антананариво, и я сел и стал звать Интоши, чтобы узнать у нее какого черта
там шумят; я протянул было руку к стулу, на котором обычно лежали спички, и
тут только вспомнил, где я. Фосфоресцирующие волны катились прямо на меня,
словно собираясь меня поглотить, кругом было темно, как в аду. В воздухе
стоял сплошной рев. Тучи висели над самой моей головой, а дождь лил так,
будто небо начало тонуть и кто-то вычерпывал воду, выливая ее за край
небосвода. Ко мне приближался огромный вал, извивающийся как разъяренная
змея, и я пустился бежать. Затем я вспомнил о лодке, и как только вода с
шипеньем отхлынула, помчался к ней, но она уже исчезла. Тогда я решил
посмотреть, цело ли яйцо и ощупью добрался до него. Оно было в
безопасности, самые ярые волны не могли бы докатиться туда; я уселся рядом
с ним и обнял его, как приятеля. Ну и ночка это была, господи боже ты мой!