"Маргарет Уэйс, Трейси Хикмэн. Огненное море (Врата смерти #3)" - читать интересную книгу автора

мраке. Но старик весь погрузился в воспоминания: он вслушивается в звуки
давно умолкнувшей музыки и веселья, вспоминает тоненький смех малыша,
играющего в пятнашки со своими родителями в залах дворца...
Я тоже помню эти времена. Мне было двадцать, когда родился принц
Эдмунд. Тогда здесь кипела и бурлила жизнь: дядюшки и тетушки, двоюродные
братья и сестры, их жены и мужья, придворные - приветливые, улыбающиеся;
члены Королевского Совета, спешащие по своим делам; горожане, подающие
прошения или просящие о судебном разбирательстве... Я жил во дворце как
ученик королевского некроманта. Жадный до знаний юнец, я проводил гораздо
больше времени над книгами, чем на празднествах и танцах. Но, должно быть,
дворцовая жизнь запомнилась мне лучше, чем полагал я сам; временами в
ночную часть цикла мне кажется, что и сейчас я слышу ту музыку.
- Порядок, - говорит король. - В прежние времена все здесь
подчинялось своему порядку. Это было нашим наследием: мир и порядок. Я не
понимаю, что случилось. Почему все так изменилось? Что навлекло на нас
хаос, что навлекло на нас тьму?
- Мы сами, отец, - твердо отвечает Эдмунд. - Должно быть, мы сами.
Конечно, он знает, что это не так. Я сам учил его, и он помнит мои
уроки. Но Эдмунд никогда не станет высказывать своего мнения, если это
может привести к спору с отцом. Он предпочтет говорить то, что от него
хотят слышать. После всех этих лет он по-прежнему отчаянно добивается
отцовской любви.
Я иду следом за ними; на ногах у меня мягкие черные туфли, и мои шаги
не слышны. Но Эдмунд знает, что я с ними. Временами он бросает взгляд
назад, словно ищет поддержки в моей силе. Я смотрю на него с гордостью,
почти с обожанием - словно бы на своего родного сына. Мы с Эдмундом близки
- близки более, нежели многие отцы и сыновья; ближе, чем Эдмунд и его
родной отец, хотя сам принц навряд ли признает это. Его родители так
любили друг друга, что, казалось, вовсе ничего не замечали вокруг; и сын
их, плод их любви, не был избалован вниманием. Я был наставником мальчика
- а со временем превратился в друга, спутника, советника...
Теперь ему за двадцать. Он высок ростом и красив - не мальчик, но
муж. Он станет добрым королем, говорю я себе; снова и снова повторяю я эти
слова словно заклятие; словно обещание, заключенное в них, суть магический
талисман, способный развеять тень мрачного предчувствия, омрачающую мое
сердце.
Коридор оканчивается огромными дверями, чьи створки покрыты древними,
уже утратившими для нас смысл знаками, полустертыми временем. Старик ждет,
держа лампу в руках; его сын с усилием отодвигает тяжелый металлический
засов, запирающий двери дворца.
Засов - новшество здесь. Старый король смотрит па него, сдвинув
брови. Быть может, он вспоминает прежние времена, еще до рождения Эдмунда:
тогда не было нужды в запорах и засовах, тогда двери охраняла магия. Но
потом магия требовалась людям уже для других, более важных надобностей.
Для того, чтобы выжить.
Его сын толкает створы дверей, распахивает их настежь. Порыв ледяного
ветра гасит лампу. Холод запускает ледяные пальцы под меха одежд,
заставляя дрожать от озноба. Это напоминает старому королю, что, как бы ни
было холодно во дворце, все же его стены, их магия хоть немного защищают
от ледяной тьмы, притаившейся за дверьми, от холода, пробирающего до