"Лоуренс Уотт-Эванс, Эстер Фриснер "Корона на троих" [F]" - читать интересную книгу автора

видел ее у овец, а не у женщин, но особой разницы нет.
У него никогда прежде не умирали в объятиях женщины. Но и овцы тоже.
- Должно, у нее сердце не выдержало, - пробормотал он себе под нос,
затягивая веревку на штанах. - А мне следует увеличить практику. - Одо глянул
на Людмилу и добавил:
- Да и она уже, спорю, не так молода, как ей чудилось. - От этих
соображений ему полегчало: он решил, что в будущем за молодых женщин можно не
волноваться.
Правда, в последние времена у пастуха не было случая проверить свои
способности. Девицы из селения Вонючие Ягоды вовсе не рвались составить ему
компанию.
- Не понимают, дуры, что теряют, - буркнул он, глядя на улыбку, застывшую
на лице Людмилы.
Старуха умерла, это точно. Сейчас стоял только один вопрос: что делать?
Раз он не может вернуть ей жизнь, значит, надо заняться ее останками.
Смерть овцы означала обед на неделю и более. Разве что сдыхало что-нибудь
слишком тошнотворное. Но Одо твердо знал: людей не едят. Да и Людмила оказалась
слишком жилистой и худосочной, отметил он, - кстати, когда она двигалась, это
было незаметно.
Так что придется ее хоронить.
Он вздохнул. Все эти копания - тяжелая работа для мужчины его возраста.
Одо поскреб голову, потревожив ее многоногих обитателей и добавив под
ногти грязи.
В общем-то он ничего толком не знал о Людмиле. Она появилась в Вонючих
Ягодах девушкой - по крайней мере довольно молодой женщиной. Или - молодо
выглядящей. Он был тогда еще мальчишкой. И однажды ночью, когда они оба
назюзюкались на Празднике Стрижки, она поднялась с ним на вершину горы и
осталась на ночь - на несколько месяцев.
Потом Людмила исчезла, и он решил, что все закончилось. Но она вернулась в
селение снова, когда они оба были еще молоды. (Ему в те времена могло быть лет
тридцать, а ей за пятьдесят или за шестьдесят.) Старая подруга опять провела с
ним в горах несколько месяцев, а затем исчезла с каким-то челноком - вплоть до
нынешней ночи.
Одо попытался вспомнить, говорила ли она хоть, что-нибудь о родных или
друзьях. Ничего не приходило в голову.
Но ведь с кем-то она зналась, судя по последним речам. Женщина не станет
наговаривать на себя саму - или?
Одо не имел представления, о чем и как думают женщины. Иногда он
сомневался, думает ли он сам. Но не могли же все-таки дети Людмилы взяться из
воздуха!..
Дети.
Он совсем забыл о них. Каким еще кандибобером ему теперь заниматься с
детьми?
Да и чьи это дети?
Пастух выпрямился, обнаружил, что спина болит сильнее, чем казалось, и
пошел в угол, где спали дети.
- Цыплятки, - сказал Одо сам себе.
И решил поискать в корзинке какую-нибудь записочку. Но с этим можно было
повременить. Даже если записка найдется, он все равно не умеет читать, а бегать
искать среди ночи грамотного он не собирался. Оба ребенка казались очень