"Лоуренс Уотт-Эванс, Эстер Фриснер "Корона на троих" [F]" - читать интересную книгу автора

ужин, состоящий из хлеба, сыра и диких луковиц. Кучи диких луковиц.
- Я так и не понял, откуда ты взяла детей, - заметил Одо с набитым ртом. -
Когда ты ушла из Вонючих Ягод, ты не была беременной. По крайней мере от меня.
- Ну, не из-за того, что ты не старался. - Людмила поудобнее расположилась
рядом с ним на единственной лавке. - Это произошло немного позже, - сказала она
застенчиво. - Это случается.
Одо скептически оглядел старуху.
- Так они твои, что ли?
- Может, и мои, - ответила Людмила. - А может, и нет. Думай как хочешь и
будешь прав. Или ошибешься.
- Ага. - Одо пережевывал следующую луковицу. - Так ты еще.., как овечка?
- А у тебя до сих пор самая большая пастушья дубинка во всех
Фраксинельских горах?
Одо посмотрел в угол, где стояли орудия пастушеского труда.
- Не знаю, - честно признался он. - Я мог бы померить.
Людмила похлопала его по руке.
- Я вижу, ты совсем не изменился.
- Не правда, - обиделся Одо. - Я меняю рубаху каждый год на праздник
Прунеллы, как всякий хороший пастух. И я меняю свои малые вещи раз в три луны,
если погода позволяет и...
- Я имела в виду, - Людмила тихонько пододвинулась ближе, и ее бедро
потерлось о его ногу - так пара палочек трением добывает огонь, - что ты все
еще тот самый Одо, которого я знала девчушкой-былинкой. - Она откинула в
сторону прядь рыже-седых волос старого пастуха и пощекотала ему мочку уха
языком. - Помнишь?
Одо нахмурился.
- Девчушкой были.., были.., бли.., ох, мои ягнятки и мазь от лишаев!
Несмотря на возраст, и Одо, и Людмиле лучше удавалась деятельность, чем
воспоминания. С неясным непроизносимым восклицанием старик выпростался из-за
стола - со всей проворностью, на какую способен мужчина шестидесяти лет, - и
схватил Людмилу в объятия, пахнущие овчиной и диким луком.
Затем отпустил и, охая, схватился за поясницу. Людмила поцокала языком,
покачала головой и повела своего давнего дружка к покрытому овечьей шкурой
тюфяку.
Согретые, сухие, наевшиеся молока детки мирно спали. Поэтому они
пропустили совершенно уникальный общеобразовательный опыт. Они не слышали
приглушенных звуков потрескивающих и щелкающих старческих суставов, когда Одо с
Людмилой пытались воскресить чувства молодости. Дети не шелохнулись даже тогда,
когда Людмила задыхающимся голосом объясняла О до разнообразные методы,
освоенные ею на королевской службе. Детки сладко дремали, несмотря на рычание
стариков и их быстро возрастающие темпы. И что совсем удивительно - " они
смогли спать даже под радостные рулады, которые в завершение вырвались из горла
Людмилы. Затем рулады перешли в икоту, бульканье и еле слышный хрип.
После нескольких мгновений изумленной тишины Одо пробормотал:
- Ящур ее забодай, она мертва!
Он долго лежал неподвижно, поглощенный волнением, смущением и горем.
Однако наконец надел штаны и посмотрел на ситуацию логически.
В Людмиле не осталось ни малейшей искорки жизни. Сторонний наблюдатель мог
бы сказать, что она и раньше смахивала на мумию, но сейчас разница была
очевидна. Одо часто видывал смерть прежде, чтобы усомниться в этом. Правда, он