"Лоуренс Уотт-Эванс, Эстер Фриснер "Корона на троих" [F]" - читать интересную книгу автора

- М-да, - заметила она, перекладывая запеленутый сверток в левую руку и
изучая влажную правую. - Совсем не этому обучали меня придворные гувернантки.
Придется осваивать все прямо по ходу дела.
Королева перенесла дитя на большой сундук орехового дерева, где
предусмотрительная Людмила разложила приданое маленького инфанта, и развернула
зеленые атласные пеленки. Ребенок скорчил ей противную рожицу, его ручки и
ножки дрожали.
- Сейчас, сейчас, я постараюсь все сделать быстро, - утешала королева -
Скоро мы вынем тебя из мокрой салфеточки и... Господи, как же трудно
вытаскивать эти булавки!., и в сухую завернем. Будет уютно, сухо и.., опять
булавка не выходит!., тепло и.., и.., и.., и.., аааааййй!
Королевский крик добил последние витражные окна, оставшиеся в банкетном
зале.
- Не может быть, - твердила Артемизия, таращась на то, что обнаружилось
под мокрой салфеткой. - Это какая-то ошибка. Ужасная ошибка. - Словно
согласившись с этим утверждением, ребенок пронзительно зарыдал. Королева нежно
взяла его ручку и внимательно осмотрела привязанный к ней красным шнурком
медальон. - Все верно. Портрет принца Гелениума! Ты должен быть принцем
Гелениумом, ты носишь его именной медальон!
Младенец продолжал вопить, доказывая таким образом, что ему ничего не
надо, кроме тепла, еды и сухости. И что при отсутствии хотя бы одной из этих
трех составляющих он будет кричать, пока не слетит крыша.
Королева Артемизия торопливо выдернула грязную пеленку из-под крохотного
оборотня и завернула его в одеяло. Умиротворенное дитя тут же стало уютно
сопеть (что означало
"Я-засыпаю-сейчас-смотри-я-больше-не-беспокоюсь-ужасное-спасибо"). Ребенок
оставался блаженно безучастным к возрастающему беспокойству своей матери.
- Как это могло случиться? - спросила Артемизия у воздуха. - Как? О, эта
ни на что не пригодная Людмила! Старая, наполовину слепая брюзга! Это просто
чудо, что она не повязала один из медальонов на меня! Чертова карга уронила все
три миниатюры в колыбель, а потом прицепляла на свой манер. Она спокойно могла
навязать парочку на одного ребенка! Хоть бы догадалась, наконец, приготовить
заранее шнурки разного цвета! Красный! Все шнурки были красными, а ведь
священный красный шнур полагается только принцу-первенцу. Ну и что же мне
теперь делать?
Королева заметалась по комнате, как загнанная в клетку пантера. Значит,
Людмила уже совсем свихнулась, раз унесла в горный оплот Черной Ласки обоих
принцев-двойняшек, оставив дома их сестру Авену!.. Либо появился странный вид
невидимых маклеров по обмену инфантов.
- О Боже, Боже, - бормотала несчастная женщина. - Гонец уже отправился к
Гуджу с вестью, что у него сын. Если король вернется и обнаружит, что у него
дочь, - полетят головы! И не только головы. Гудж кретин, но не дурак. Если я
сказала, что родился мальчик, а покажу ему дочь, он решит, что мальчик где-то
поблизости, и поймет, что я родила по меньшей мере двойняшек. А это - о Боже! -
по его диким горгорианским суевериям означает, что у меня было больше одного
мужчины.
О том, что последует дальше, Артемизия догадывалась. В Гидрангии
супружеская измена всегда считалась серьезным преступлением, а уж измена
королевы тем более и каралась высшей мерой наказания. Например, травлей
росомахами. Это был один из очень немногих старогидрангианских обычаев, которые