"Вашингтон Ирвинг. Таинственные новеллы" - читать интересную книгу автора

лучший мир. Над его могилой, что на церковном дворе, стоял деревянный крест,
который мог бы о нем рассказать, но крест истлел, и теперь от него тоже ничего
не осталось.
- Ну, а где же Бром Детчер?
- Ах, этот! Еще в начале войны он отправился в армию; одни утверждают, что
он убит при взятии приступом Стони Пойнт, другие - будто он утонул во " время
бури у Антонова Носа. Не знаю, кто из них прав. Он так и не вернулся назад.
- А где ван Буммель, учитель?
- Он тоже ушел на войну, стал важным генералом и теперь заседает в
Конгрессе.
Услышав о переменах, происшедших в родной деревне, и о жестокой судьбе,
отнявшей у него старых друзей, и рассудив, что он остался теперь
один-одинешенек на всем белом свете, Рип почувствовал, как сердце его
сжимается и замирает. К тому же каждый ответ порождал в нем глубокое
недоумение, ибо дело шло о больших отрезках времени и о событиях, которые не
укладывались в его сознании: война, Конгресс, Стони Пойнт. Он не решился
спрашивать о прочих друзьях и вскричал в полном отчаянии:
- Неужели никто не знает тут Рипа ван Виикля?
- Ах, Рип ван Винкль! - раздались голоса в толпе. - Ну еще бы! Вот он, Рип
ван Винкль, вот он стоит, прислонившись к дереву.
Рип взглянул в указанном направлении и увидел своего двойника, совершенно
такого, каким был он, отправляясь в горы. Это был, по-видимому, такой же
ленивец и во всяком случае такой же оборвыш! Бедняга Рип окончательно
растерялся. Он усомнился в себе самом: кто же он - Рип ван Винкль или кто-то
другой? И пока он стоял в замешательстве, человек в треуголке обратился к нему
с вопросом:
- Кто вы и как вас зовут?
- Ты, Господи, веги! - воскликнул Рип, теряя рассудок. - Ведь я вовсе не
я.., я - кто-то другой... Вот я стою там.., нет.., это кто-то другой в моей
шкуре... Вчера вечером я был настоящий, но я провел эту ночь среди гор, и мне
подменили ружье, все переменилось, я переменился, и я не могу сказать, как
меня зовут и кто я такой.
Тут присутствующие начали переглядываться, перемигиваться, покачивать
головой и многозначительно постукивать себя по лбу. В толпе зашептались о том,
что неплохо отнять у старого деда ружье, а не то, пожалуй, он натворит
каких-нибудь бед. При одном упоминании о подобной возможности почтенный и
важный человек в треуголке поспешно ретировался. В эту решительную минуту
молодая миловидная женщина, протолкавшись вперед, подошла взглянуть на
седобородого старца. На руках у нее был толстощекий малыш, который при виде
Рипа заорал благим матом.
- Молчи, Рип, - вскричала она. - Молчи, дурачок: дедушка тебе худого не
сделает.
Имя ребенка, внешность матери, ее голос - все это пробудило в Рипе
вереницу далеких воспоминаний.
- Как тебя зовут, милая? - спросил он.
- Джудит Гарденир.
- А как звали твоего отца?
- Его, беднягу, звали Рипом ван Винклем, но вот уже двадцать лет, как он
ушел из дому с ружьем на плече, и с той поры о нем ни слуху ни духу. Собака
одна вернулась домой, но что сталось с отцом, застрелил ли он сам себя или его