"Вашингтон Ирвинг. Таинственные новеллы" - читать интересную книгу автора

захватили индейцы, - никто на это вам не ответит. Я была тогда совсем
маленькой девочкой.
Рипу не терпелось выяснить еще одно обстоятельство, и с дрожью в голосе он
задал последний вопрос:
- Ну, а где твоя мать?
- Она тоже скончалась; это случилось недавно. У нее лопнула жила - она
повздорила с коробейником, что прибыл из Новой Англии.
По крайней мере хоть это известие заключало в себе кое-что утешительное.
Бедняга не мог дольше сдерживаться. В одно мгновение и дочь и ребенок
оказались в его объятиях.
- Я - твой отец! - вскричал он взволнованно. - Я - Рип ван Винкль,
когда-то молодой, а теперь старик Рип ван Винкль! Неужели никто на свете не
признает беднягу Рипа ван Винкля?
Все пялили на него глаза. Какая-то маленькая старушка, пошатываясь от
слабости, вышла, наконец, из толпы, прикрыла ладонью глаза и, вглядевшись в
его лицо, воскликнула:
- Ну, конечно! Это же - Рип ван Винкль, он самый! Добро пожаловать! Где же
ты пропадал, старина, в продолжении долгих двадцати лет?
История Рипа была на редкость короткой, ибо целое двадцатилетие пролетело
для него, как одна летняя ночь. Окружающие, слушая Рипа, уставились на него и
дивились его рассказу; впрочем, нашлись и такие, которые подмигивали друг
другу и корчили рожи, а почтенный человек в треуголке, по миновании тревоги
возвратившийся к месту происшествия, поджал губы и покачал головой; тут
закачались и головы всех собравшихся.
Тогда порешили узнать мнение старого Питера Вандердонка; как раз в этот
момент он медленно брел по дороге. Он был потомком историка с тем же именем,
оставившего одно из первых описаний этой провинции. Питер был самым старым из
местных жителей и знал назубок все примечательные события и преданья округи.
Он тотчас же признал Рипа и заявил, что считает его рассказ вполне
достоверным. Он заверил присутствующих, что Каатскильские горы, как
подтверждает его предок-историк, искони кишели какими-то странными существами;
передают, будто Гендрик Гудзон, впервые открывший и исследовавший реку и
прилегающий край, раз в двадцать лет обозревает эти места вместе с командой
своего "Полумесяца". Таким образом, он постоянно навещает область, бывшую
ареною его подвигов, и присматривает бдительным оком за рекою и большим
городом, названным его именем. Отцу Питера Вандердонка будто бы удалось
однажды увидеть их: призраки были одеты в старинное голландское платье, они
играли в кегли в котловине между горами; да и ему самому случилось как-то
летом под вечер услышать стук их шаров, похожий на раскаты далекого грома.
В конце концов толпа успокоилась и приступила к более важному делу - к
выборам.
Дочь Рипа поселила его у себя. У нее был уютный, хорошо обставленный дом и
рослый жизнерадостный муж, в котором Рип узнал одного из тех сорванцов, что
забирались во время оно к нему на спину. Что касается сына и наследника Рипа,
точной копии своего незадачливого отца, того самого, которого мы видели
прислонившимся к дереву, то он работал на ферме у зятя и отличался
унаследованной от Рипа старшего склонностью заниматься всем чем угодно, но
только не собственным делом.
Рип возобновил свои странствования и былые привычки; он разыскал также
старых приятелей, но и они были не те: время не пощадило и их! По этой причине