"Вашингтон Ирвинг. Таинственные новеллы" - читать интересную книгу автора

особенности после того, как он посетил ее разок-другой в родительском доме.
Старый Балт ван Тассель мог бы служить образцовым портретом преуспевающего,
довольного собою, благодушного фермера. Его взгляды и мысли, правда, не
слишком часто перелетали за ограду его усадьбы, но зато в ее пределах все было
уютно, благоустроенно и добротно. Он спокойно и удовлетворенно взирал на свои
богатства, но не был спесив, гордясь изобилием и довольством, а не тем, что он
богаче других. Его "замок" был расположен поблизости от Гудзона, в одном из
тех зеленых, укромных и плодородных уголков, в которых так любят гнездиться
голландские фермеры. Огромный вяз простирал над домом могучие ветви; у его
подножия, в небольшом водоеме, для которого был использован старый бочонок,
кипел и рвался наружу студеный родник с изумительно мягкой и вкусной водой;
выливаясь из водоема, он струился, поблескивая среди травы, и впадал в
находящийся поблизости ручеек, который, тихо журча, протекал среди карликовых
ив и ольшаника. Рядом с домом стоял просторный амбар; он был выстроен
настолько добротно, что мог бы сойти за сельскую церковь. Каждое окно и каждая
щель его, казалось, вот-вот готовы раздаться в стороны и пролить наружу
неисчислимые сокровища фермы; внутри его от зари до зари слышался деловитый
стук цепа; ласточки и стрижи, весело щебеча, неутомимо сновали под навесом
крыши, а бесчисленные голуби, некоторые - склонившись набок и посматривая
одним глазом в небо, как бы для того, чтобы выяснить, какая сегодня погода,
другие - спрятав голову под крыло или уткнув ее в грудь, третьи - надуваясь,
воркуя и кланяясь своим дамам, - радовались на крыше сиянию солнца.
Гладкие, неповоротливые, откормленные на убой свиньи мирно похрюкивали,
нежась в прохладе хлева, из которого время от времени, как бы для того, чтобы,
пофыркивая, потянуть пятачком воздух, выбегали наружу отряды потешных
сосунков-поросят. Блистательная эскадра белоснежных гусей, эскортируя
неисчислимый утиный флот, медленно и важно плыла вдоль берега расположенного
по соседству пруда; полки индюков наполняли гомоном двор; испуская
пронзительные, раздраженные крики, тут же суетились, как очумелые, похожие на
сварливых хозяек, цесарки. Перед дверью амбара важничал галантный петух -
образцовый супруг, воин и джентльмен; он взмахивал блестящими крыльями,
кукарекал от радости и гордости, переполнявших его сердце, и вдруг принимался
разрывать землю; вслед за тем он великодушно и благородно сзывал своих вечно
голодных жен и детей, чтобы порадовать их вожделенным кусочком, который ему
посчастливилось отыскать.
При виде всех этих прелестей, суливших роскошные яства на долгую зиму, у
нашего педагога потекли слюнки. Его прожорливое воображение рисовало каждого
бегающего по двору поросенка не иначе, как с пудингом в брюшке и яблоком в
оскаленной пасти; голубей он любовно укладывал в чудесный пирог, прикрыв
сверху подрумяненной, хрустящей корочкой; что касается гусей, то они плавали в
собственном жиру, тогда как утки, напоминая любящих, только что сочетавшихся в
браке молодоженов, нежно прижавшись друг к другу, лежали на блюде, обильно
политые луковым соусом. В свиньях он прозревал грудинку - жирную, нежную! - и
душистую, тающую во рту ветчину; индейка витала пред его взором, повиснув на
вертеле с шейкою под крылом и, быть может, опоясанная вязкою восхитительно
вкусных сосисок; царственный петушок - золотой гребешок в качестве особого
угощения, растянувшись на спинке с задранными вверх коготками, как бы молил о
пощаде, просить о которой при жизни ему не дозволял его рыцарский дух.
Пока Икабод, восхищенный представшею перед ним картиною изобилия,
предавался подобным грезам, пока его зеленые, широко раскрытые глаза