"Джон Уэйн. Малое небо (Сб. "Современная английская повесть")" - читать интересную книгу автора

слезливый _ребенок_.
Пока что в ее лексиконе это слово было самым обидным. Произнеся его,
она замолкла. Потрясла головой и вышла из комнаты, вскидывая ноги, как
жеребенок.
- Дэвид, - предложил Суортмор, стараясь, чтобы его голос звучал как
можно ласковее, - неплохо бы тебе лечь в постель, как ты считаешь? Пойди
отдохни, а мы с мамой обсудим то, что услышали от тебя.
Ненависть в Дэвиде была сильнее горя. Какое право имеет этот человек
обсуждать папино несчастье? С кем бы то ни было, тем более с мамой?
Он больше не плакал и с ненавистью взглянул на Суортмора.
- А вы остаетесь?
Суортмор подарил ему непринужденную улыбку.
- Не волнуйся. Я проведу у вас только вечер. И скоро вернусь в Лондон.
- О, не уезжайте, - вырвалось у Элизабет Джири.
Ее возглас всех удивил, саму ее - не меньше остальных. У нее это
получилось чисто импульсивно. Слова сорвались с губ помимо ее воли. Пока
они не были произнесены, она даже не подозревала, как сильно ей хотелось,
чтобы Суортмор остался и защитил ее, как сильно она боялась той минуты,
когда он уйдет и дом снова останется без мужчины.
- Дэвид, - повернулась она к сыну, пытаясь скрыть смущение, - иди
спать, а я принесу тебе горячего молока. Не огорчайся, дорогой. Тебя все
это слишком расстроило, но увидишь - все уладится.
- И папа так сказал, - угрюмо буркнул Дэвид. Однако встал с дивана и
вышел, даже не взглянув на Суортмора.
Элизабет не решилась упрекнуть сына за эту грубость. Она поняла вдруг,
что он еще уязвимее, чем она сама.
- А теперь, - воскликнул Суортмор, довольный, что все снова на своих
местах и с уходом детей он опять может управлять событиями. - Давайте
поедим как следует. Я так проголодался.
- Я накормлю вас, - ответила она бесцветным голосом. И лицо ее тоже
ничего не выражало: жизненные силы покинули ее, их хватало только на
заученные действия.
Ай да умница Суортмор, покоритель женщин, словно в воду глядел. Пусть
ее похлопочет, принесет еду, повертится вокруг него, а там, глядишь, и
кровь заиграет в жидах. Ей ведь было над чем призадуматься, и он готов был
помочь ей, но он ничего не мог предпринять, пока она не подчинится ему. Он
стремился прийти ей на помощь и в то же время имел на нее виды, хотел
завладеть ею, чтобы она стала беспомощной, безвольной, обессиленной;
дрожащей, стала его женщиной; и эти два желания слились в нем воедино и
одновременно обуревали его.
Элизабет поставила перед Суортмором яйца с ветчиной, извинилась, что не
может составить ему компанию - кусок в горло не лезет, - и понесла наверх
Дэвиду горячее молоко. Он уже крепко спал. Или притворялся? Она поставила
чашку на столик и низко наклонилась над сыном. Нет, в самом деле спит. Он,
должно быть, как только донес голову до подушки, буквально провалился -
сработал защитный рефлекс здорового ребенка. Он забылся, убежал от
неприятностей, навалившихся на него, в зеленую пелену сновидений. Анджела
с рассерженным видом бродила по своей комнате. Элизабет решила не заходить
к ней. Она пока дочери не помощник - сама еле на ногах держится. Тихо
закрыв дверь комнаты Дэвида, она сошла вниз к Адриану Суортмору.