"Хью Уайбру. Православная Литургия " - читать интересную книгу автораводу, которые вытекли из его пронзенных ребер. В то же время хлеб и чаша -
воспоминание о Тайной вечере. Мы уже видели, как это толкование (в расширенном варианте, данном Анастасием) породило к началу IX в. самый ранний обряд Проскомидии, все действия которого с самого начала замышлялись как чисто символические, излагающие в этой своеобразной форме страдания и смерть Христа. История спасения начинает разворачиваться в литургии с антифонов: это образ пророчеств о пришествии Сына Божьего во плоти. Само пришествие знаменуется внесением Евангелия, а Тому, Кто приходит, Доброму пастырю, взвалившему на плечи заблудшую овцу - человеческую природу,- Тому, Кого символизирует епископский омофор, поклоняются сонмы ангелов, чье непрестанное пение "Слава в вышних Богу" представлено здесь стихом "Придите, поклонимся и припадем" (Пс. 94, 6). Трисвятая песнь Троице - тоже подобие ангельскому пению при рождении Христа. Толкуя ход литургии, Герман не всегда следует строгой логике. Так, только что совершились действия, символизирующие воплощение, и вот уже "восхождение епископа на трон и благословение народа означает, что Сын Божий, завершив свои спасительные дела, воздевает руки и благословляет Своих святых учеников, говоря: "Мир мой оставляю вам"". Когда епископ садится, он тем самым представляет прославление человеческой природы, воспринятой Богом Сыном, и принятие Богом Отцом жертвы Христовой. С прокимном мы возвращаемся к пророчествам о пришествии Христа, причем "показывает человеческую природу Христа, а огонь в ней - божественную. Благовонный же дым ладана являет благоухание Святого Духа". Толкование Анастасия еще изощреннее: кадило у него представляет освященное чрево Девы, а горящий уголь - Христа. Чтение Евангелия - это опять пришествие Бога во плоти. Епископское благословение после него указывает на второе пришествие Христа, которое, согласно положению пальцев епископа, произойдет через шесть с половиной тысяч лет. Великий вход Герман отчасти толкует в терминах страстей Христовых, следуя в этом Феодору Мопсуестийскому, только еще подробней. Так, в илитоне он видит погребальные пелены; в дискосе - руки Иосифа и Никодима, похоронивших его; в покровце дискоса - плат, которым было покрыто во гробе его лицо. Большое покрывало ("воздух"), которым накрывали все священные сосуды на престоле, знаменует камень, которым был привален вход в гробницу. Голгофу символизирует последнее приготовление даров в сосудохранилище. Здесь Герман ссылается на предание, согласно которому Христос был распят в том самом месте, где похоронен Адам, и следует святоотеческой типологии, указывая на жертвоприношение Авраамово как на прообраз жертвы Христовой. Эта символика страстей сочетается с объяснением Великого входа в понятиях Херувимской песни, которую, как мы видели, следует относить не только к Великому входу, но и ко всему следующему за ним совершению |
|
|