"Хью Уайбру. Православная Литургия " - читать интересную книгу автора

его Никео-константинопольским) символом веры, и никакие исторические
свидетельства не указывают на какой-либо другой. Под "верой трехсот
восемнадцати отцов" понимали существо никейского вероучения, а не какой-либо
точный текст. Ни один из последующих соборов не задавался целью изменить
никейское вероучение, подбирались лишь более точные, более эксплицитные
формулировки, призванные противостоять еретическим воззрениям.

Введение Символа веры в константинопольскую литургию было на самом деле
церковно-политическим маневром. Македоний, о котором говорит Феодор Студит,
был предшественником Тимофея - и халкидонитом. Сместил его император
Анастасий I, монофисит. Вводя в обиход Символ, принятый в Халкидоне, Тимофей
стремился продемонстрировать свою правоверность, дезавуируя тем самым своего
неудачливого предшественника. Не исключено, что тем же маневром он хотел
угодить императору - ведь на столицу распространялся обычай, пользовавшийся
одобрением монофисита Петра Сукновала; а монофиситы не имели ничего против
Второго вселенского собора, который и сформулировал этот Символ.

Несмотря на эти, довольно сомнительные мотивы, чтение Символа веры в
константинопольском чинопоследовании закрепилось навсегда. Когда столичные
епископы вернулись в православие, удалять его было уже поздно - ведь его
сформулировал тот собор, который они, по их утверждениям, почитали. Народу
это нововведение понравилось, читать Символ стали всей церковью. Нет особых
причин полагать, будто чтение происходило не в том месте литургии, в каком
происходит сейчас, но почему именно в этом - непонятно. В Испании VI в. его
вставляли в мессу перед Молитвой Господней, в Риме, когда он, наконец,
проник и туда (XI в.) - после Чтений и проповеди. Может быть, византийцы
опасались, как бы его не услышали оглашенные, еще не достигшие определенной
стадии подготовки. Но в каком бы месте службы его ни читали, цель всегда
была одна: Символ веры, читаемый на евхаристическом богослужении, служил
мерилом ортодоксальности во времена доктринальных споров. А в византийском
обряде он возымел еще и побочное воздействие: он разорвал литургическую
последовательность, вклинился разделяющим звеном между внесением хлеба и
вина в алтарь и молитвой, через которую они приносились в жертву и
освящались.

Анафора

Итак, Символ веры спет, и епископ приступает к Анафоре, как правило -
св. Василия Великого, реже - св. Иоанна Златоуста. Максим говорит о
Евхаристической молитве одно: Sanctus в ней поют всей церковью. Он не
указывает, читали ли саму молитву вслух или тайно. Мы знаем, что к концу
VIII в. большую часть Анафоры читали беззвучно, как принято и в современном
нам православии. Попытаемся проследить, откуда взялся и как распространялся
обычай читать молитву тайно.

Один из законов Юстиниана недвусмысленно свидетельствует о том, что в
середине VI в. в Константинополе и его окрестностях епископы, совершающие
как евхаристическое, так и крещальное богослужение, стали произносить
некоторые молитвы так, что их никто не слышал. Императору это новшество не
понравилось, и он его запретил. Его Novella 137, изданная в 565 г., имела