"Михаил Высоцкий. Башня Драконьей Кости" - читать интересную книгу автора

Когда я спросил у Авьен, почему так, и как называются те или иные
существа, она долго меня не могла понять. А потом, когда поняла, долго
смеялась. Она сказала, что "нет таких слов, которые ты хочешь найти" и "мы
все ашба". Она показала на кентавра, и сказала "ашба", показала на
четверорукого карлика, и сказала "ашба", показала на себя - "ашба". Вот я и
перевел "ашба" как человек.
Но мне все же было интересно. Я попытался, довольно коряво, узнать,
может ли быть потомство у разных видов ашба, но когда Авьен меня поняла -
она ничего не ответила, только покраснела. И перешла на другую тему.
Но я был не ашба, я был шмон. Совершенно загадочное слово. Сколько раз
я пробовал поговорить на эту тему - безрезультатно. Девушка просто не
понимала меня. "Шмон" для нее было самоочевидным понятием, она однажды мне
прочитала целую балладу, где это слово очень часто встречалось. Но я почти
ничего не понял. Кроме того, что есть такие шмоны, и к походу в жизнь их
должна готовить настоящая даву.
Постепенно, по мере того, как рос мой языковый багаж, мы начинали
говорить на новые темы. Так, я наконец-то узнал, что ширай - это не просто
рыцарь, это некий очень высокий аристократический военный титул. Шираев
мало, и вероятность просто встретить на проселочной лесной дороге ширая
равна нулю. Но мне всегда на такое везло! Как я узнал, ширай Хомарп как раз
проезжал через эту деревню, где он и "попросил" местных жителей позаботится
о потерявшемся в лесу шмоне. То есть обо мне. Когда же меня,
бессознательного, доставили сюда, то оказалось, что среди местных жителей
нет никого, кто был бы знаком с наукой даву. Тогда и вспомнили о приживалке,
ок'Авьен, которая вроде бы когда-то готовилась стать даву. Ну и отправили
меня к ней, а потом к шираю, чтоб он решил, что дальше делать.
Друг о друге мы мало рассказывали. Я, потому что не мог. Я не мог
сказать слова "мир", "машина", "самолет", "компьютер", "язык" на местном
языке. С некоторыми понятно, машина - это изобретение индустриального мира,
Авьен не знала ни о двигателе внутреннего сгорания, она даже о паровой
машине не слышала. Но очень странно, что тут не было слова для понятия
"язык". Я никак не мог объяснить, что подрабатывал переводами и учился на
лингвиста. Стоило мне завести разговор на эту тему, и в глазах девушки было
полное непонимание. Я выкручивался. Я говорил примерно так - "Ер - Латакия,
я - русский", она знала эти слова, но не могла понять, что такое "язык".
Когда я спросил, "что же мы учим?", она ответила: "я делаю, чтоб шмон
понимал ашба". Сплошные загадки.
А Авьен о себе просто не рассказывала. Вроде бы до того, как попасть
сюда, она жила в другом городе, но потом что-то случилось, и она оказалась
тут. Ни родни, ни друзей нет. Каждый раз, когда я заговаривал о ее прошлом,
замолкала, и грустно смотрела куда-то вдаль. Это тема была одним из табу
девушки, она не хотела говорить о себе, а я и не вынуждал.
Наблюдал я за местной жизнью. Поселение, где я оказался, Фиель, был, по
словам Авьен, "далеко от замков и больших дорог". И действительно. Это было
замкнутое сообщество, тут были представители всех профессий, от пастуха и
скотовода до кузнеца и кожемяки. Большая часть людей занималась не сельским
хозяйством, а ремеслами. Неподалеку была старая шахта, куда мы тоже сходили
на экскурсию, в ней добывали железную руду, из которой выплавляли различные
поделки. Где-то раз в месяц сюда обязательно приезжал большой торговый
караван, привозил в основном продукты питания, тут земля была бедная, и