"Виктор Вучетич. Мой друг Сибирцев " - читать интересную книгу автора

красочности, поднятия фантазии и настроения многочисленные машинистки с
голенькими ручками. Мы же помним, что Наполеон проиграл Бородино оттого, что
отяжелел, и потому заранее обеспечиваем себе легкость мысли... Ах, милый
друг, ей-богу, настроение такое, что будь деньги, попробовал бы пробраться
на Дон..."
______________
* Речь идет о части территории вдоль КВЖД, принадлежащей России.

Вот как начинали. А через два года они мчались назад, из России, крали
все, что могли украсть, что можно было поднять и погрузить в вагоны.
Союзники спешно покидали Колчака, окончательно убедившись, что его карта
бита. И среди этого, поистине вавилонского столпотворения удиравших
завоевателей, теснимые и отгоняемые на запасные пути, медленно двигались из
Омска к Иркутску два поезда "верховного правителя России", теперь уже
"полного адмирала" Колчака. Сам "верховный", накинув на плечи серую
солдатскую шинель, стоял у окна своего салона и смотрел, как мимо на большой
скорости проскакивали составы, битком набитые российским добром. Плыли
печальные аккорды старого романса: "...умру ли я, ты над могилою гори, гори,
моя звезда...", мелькали в памяти пятнадцать месяцев упоения властью и
славой под бело-зеленым знаменем, символизирующим снега и леса Сибири.
Пятнадцать месяцев... Много это или мало?.. Нет, он еще не верил в свое
поражение, он на что-то рассчитывал. Может быть, на верность союзников
своему слову.
"...Про нашего адмирала говорят, - писал Сибирцеву в том письме
поручик, - что он вспыльчив, груб в выражениях и как будто предан алкоголю.
Человек с норовом, до полной неуравновешенности и взбалмошности. Но расклад
таков, милый Мишель, что на эту серую лошадку наши партнеры, кажется, делают
ставку. А великолепный Улисс все танцует какой-то чрезвычайно пестрый танец
и, судя по всему, уже уходит в тень. Что-то будет?.."
А случилось то, что и должно было быть. Рабочий класс и партизаны
Сибири предъявили союзным миссиям требование: либо выдача Колчака и золотого
запаса России, который увозил с собой "верховный" под усиленной охраной,
либо взрыв туннелей Круго-Байкальской железной дороги. И уж тогда ни один
эшелон не покинет Иркутска. Решение союзников было единогласным и абсолютно
логичным. Ввиду бесперспективности дальнейшего продолжения совместной борьбы
передать представителям Советской власти Иркутска адмирала Колчака и вместе
с ним председателя совета министров Пепеляева, нет, не Анатолия Пепеляева,
лихого генерала, дошедшего в восемнадцатом от Сибири до Волги, а его
старшего брата, апоплексического обжору Владимира Пепеляева. Черт с ним, с
Колчаком, в конце концов черт с ним, с золотым запасом. Логично. Чисто
по-европейски...
Последними под непрерывными ударами 30-й дивизии 5-й Красной Армии
отходили наиболее крепкие, отборные колчаковские части - 15-тысячная армия
генерала Каппеля. Двадцатисемилетний генерал, гордость белого движения, -
его Колчак прочил в свои преемники, - отступая вместе с армией, обморозил
ноги и умер от гангрены. И вот его везли в гробу, чтобы пышно похоронить в
Иркутске. Командование армией принял генерал Войцеховский. Озлобленная белая
орда сбивала заслоны и рвалась к Иркутску, где в тюрьме изнывал Колчак и
нынешний председатель Иркутской губчека Самуил Чудновский уже вел протокол
допроса "верховного правителя".