"Виктор Вучетич. Мой друг Сибирцев " - читать интересную книгу автора

- Что за беда? - отрывисто бросил Сибирцев и поднес лампу к самому лицу
Шумкова. - Говори, можно, - он кивнул в сторону хозяина.
Шумков поморгал ресницами и шмыгнул носом.
- Творогова привезли, - сказал он наконец.
- Как привезли? В каком смысле привезли? - Сибирцев вонзил взгляд в
Шумкова, и тот отвел глаза.
- В гробу привезли... Сотников...
- И Сотников? - воскликнул Сибирцев.
- Нет, Сотников привез, - поправился Шумков, снова шмыгнул носом и
утерся рукавом худой своей шубейки.
"Совсем мальчишка, - глядя на него, тоскливо подумал Сибирцев и тяжело
опустился на лавку. - Как же так? Что ж это ты, Творогов?.."
Замерла огромная, во всю стену, тень хозяина. Сибирцев смотрел на нее и
тщетно старался поймать какой-то ускальзывающий вопрос, какую-то важную
мысль.
- Нынче привезли, - снова заговорил Шумков. - Вот как вы ушли...
Товарищ Евстигнеев велел дать вам маленько поспать, а теперь вот, значит,
послал.
Сибирцев нагнулся, стал шарить под лавкой. Шевельнулся хозяин, достал
из припечка сапоги с обернутыми вокруг голенищ портянками, подал Сибирцеву.
- На-ко, Лександрыч. Я их тут поставил. Теплые.
Сибирцев кивнул благодаря, начал закручивать портянки, натянул сапоги.
Медленно прошел в свой закуток, надел куртку, сунул в карман кисет и спички,
перекинул через плечо ремень маузера. Вернувшись, увидел запавшие скорбные
глаза хозяина.
- Вишь, какая беда, дядя Семен...
Хозяин участливо покивал, спросил:
- Может, хоть пожуете чего? Надолго, поди?
- Да ведь кто знает...
- Тады погодь малость, - заторопился он и загремел печной заслонкой. -
Эх ты, горе, щи-то мы с тобой, почитай, выхлебали. Картохи вот есть. Теплые.
Сальца сейчас отрублю... - он зашлепал к двери.
- Голодный небось, - не столько спросил, сколько подтвердил Сибирцев,
услышав, как сглотнул слюну Шумков. - Давай-ка, брат, подкрепись. Знатное у
деда сало... Что случилось - того не воротишь. А чтоб голова варила, се
кормить нужно. Садись к столу. Шубу-то брось.
Сибирцев подвинул Шумкову пяток картофелин, сваренных в мундире,
деревянную солонку, а сам, достав кисет, начал сворачивать новую цигарку,
прикурил от лампы. Возвратился хозяин с куском замерзшего сала в сверкающих
крупицах темной соли. Хорошее сало, с прожилками мяса. Хозяин нарезал его
толстыми ломтями, посунул на середину стола.
- Поел бы, Лександрыч.
- Спасибо, дядя Семен. Я уже сбил аппетит. Давай, Шумков, нажимай,
брат.
Шумков деликатно очищал кожуру, двумя пальцами присыпал картофелину
солью и тут же запихивал ее в рот целиком. Голод брал свое, какая уж тут
интеллигентность. Он жевал, откусывал сало, жирным пальцем утирал хлюпающий
нос, и глаза его - видел Сибирцев - так и норовили закрыться в истоме.
"Их-то за что? - возник наконец все тот же немой вопрос. - Павел ведь
ровесник этому губошлепу. Тоже мальчишка был. Уже был..."