"Виктор Вучетич. Мой друг Сибирцев " - читать интересную книгу автора

чего? А?
Сибирцев усмехнулся: "Случилось... Ни днем ни ночью нет старику покоя.
Нашел постояльца на свою голову".
- Спи, дядя Семен. Рано еще. Пяти нет. Просто покурить захотелось. Спи.
- А-а, - глухо вздохнул хозяин, - а я уж подумал чего...
И в этот миг сквозь толстые стены и наглухо запертые ставни донесся до
Сибирцева визг кольца по тугой проволоке, протянутой наискось через двор, а
следом свирепый рык и басистый гулкий лай старого кобеля Бурана. Совсем уже
старого. Так, видимость одна, что сторожит.
"Вот и случилось", - мельком подумал Сибирцев, вслушавшись в наружные
звуки. Крепко, видно, прихватил мороз.
В ворота громко застучали чем-то железным, вероятно рукояткой нагана.
Звук был отрывистым и нервным. Спокойно, будто давно ждал этого стука,
Сибирцев размышлял, кто бы это мог быть. Мизинцем стряхнул пепел в банку,
еще разок затянулся и пригасил окурок.
"Небось Шумков", - решил он. Все-то нервничает, спешит, словно
оправдывает свою фамилию. Трудно ему в милиции. Тут нервозность - гроб с
крышкой.
Сибирцев понимал, конечно, что все это у Шумкова от возраста, от
молодости. Себя он молодым не считал, хотя и был всего на пять лет старше.
Но в эти его пять лет вошли война, революция и снова война.
Однако что-то действительно случилось. Не стал бы его Евстигнеев
будить. Пожалел бы.
Заскрипела, застонала лесенка, приставленная к печи. Простуженно кашляя
и неразборчиво матерясь, с печи спускался хозяин.
- Погоди, дядя Семен, - позвал Сибирцев, - я сам встречу.
- Сам, сам, - бормотал хозяин. Он шлепал босыми ногами по полу, шумно
отыскивал в темноте катанки, сердито сморкался. - И чего им, к черту, не
спится?.. Ты вот собирайся давай. Портки-то надень, не за мной, поди,
пришли...
Хлопнула дверь, и Сибирцев вздрогнул, почуяв морозную струю воздуха,
хлестнувшую по пяткам. Быстро одеваясь, он услышал сердитый окрик хозяина, и
Буран вмиг смолк, полагая, что честно отработал свою кормежку. Потом
загремели засовы, пронзительно завизжали петли отворяемой калитки и
раздались быстрые, хрупающие шаги. Забухали сапоги в холодных сенях - это
пришедший сбивал снег, много его нынче в Иркутске. Снова хлопнула дверь,
впустив клубы ледяного пара, и вошли хозяин с Шумковым, закутанным до глаз в
желтый башлык.
- Ждраштвуйте, Михаил Александрович, - с трудом проговорил Шумков,
обеими руками оттягивая край башлыка, застекленевшего на морозе, -
шичаш... - С трудом развязал узел, откинул концы башлыка на спину и тяжело
сел на лавку.
- Здоров, - с легкой иронией отозвался Сибирцев. - Чего это ты, брат,
расшумелся, а? Всю, понимаешь, улицу согнал с печи, всех соседей
переполошил. Опять небось говорят, в милиции чепе, коли среди ночи своих
собирают.
- Виноват, Михаил Александрович, бежал, - с готовностью подтвердил
Шумков, но видно было, что нисколько он себя виноватым не считает, хотя
бежал - это точно. - Товарищ Евстигнеев велел передать срочно явиться.
Серьезная беда, Михаил Александрович.