"Виктор Вучетич. Мой друг Сибирцев " - читать интересную книгу автора

приподняли ящик и поставили его поперек саней. Алексей разглядел старика,
шагнул к нему, сказал вполголоса:
- Спасибо тебе, дед...
- Дак пошто благодаришь-то? Все мы православные, все под ним ходим.
Прощай, Олеха. В случае чего, помни разговор. Поеду, мне не след
задерживаться.
Алексей вынул ладонь из рукавицы, сжал дедово плечо и, повернувшись к
своим, негромко сказал:
- Поднимай.
И подставил свое плечо под узкий и длинный ящик.
Лешаков посмотрел вслед уходящим, не снимая рукавицы, перекрестил их и
подхватил вожжи. Лошадь дернула сани...
Они медленно несли ящик мимо сараев и пакгаузов, вышли на
железнодорожные пути и, перешагивая через заметенные снегом рельсы и
стрелки, направились туда, где гукал и посапывал маневровый. Возле одного из
товарных вагонов их встретил хрипло и натужно кашлявший мужик в длинной, до
пят, дохе. Ни слова не говоря, он откатил в сторону дверь вагона и, когда
ящик опустили на пол и придвинули к стенке, закрыл дверь и опломбировал ее.


2

Сибирцев проснулся сразу, будто его кто толкнул. Откинул жаркий
овчинный полушубок, вытер ладонью испарину на лбу и висках. В закутке, за
печкой, где стоял его топчан, было темно и душно.
Он потянулся к столу, нашаривая спички; наткнулся на твердую кобуру
маузера, опрокинул ненароком консервную жестянку, служившую ему пепельницей,
и, наконец, нащупал жирный бок керосиновой лампы. Свет зажженной спички
резанул по глазам. Сощурившись, Сибирцев подкрутил коптящий фитилек лампы и
щелкнул крышкой "Павла Бурэ". Четверть пятого. Это значит, он вовсе не спал.
Короткое пятиминутное забытье.
Спустив ноги с топчана и ощущая голыми ступнями тонкие струйки холода,
сочившиеся по-над полом, он достал из кармана кожаной тужурки кисет, оторвал
от газеты узкую полоску и стал неуверенными пальцами сворачивать самокрутку,
размышляя при этом, какая причина вышибла из сна его, усталого, не спавшего
толком уже несколько ночей подряд. Причины вроде бы не было. Но она была -
не могла не быть.
Пристально разглядывая подрагивающий огонь лампы, Сибирцев послюнивал
самокрутку, набитую крепчайшим хозяйским самосадом, и машинально оттягивал
первую затяжку, словно бы не готов был еще закурить... А мысли текли. О чем?
О службе? Пожалуй, нет. Она была привычной. Другой Сибирцев, по сути, и не
знал. Как началось в восемнадцатом, так и по сей день. Вот уж два года,
считай... Последние месяцы, по возвращении в Иркутск, стало вроде бы
поспокойней. Вроде бы. Потому что среди своих.
Сибирцев приподнялся, потянулся самокруткой к надколотому стеклу лампы
и, втянув щеки, прикурил. Тронул ладонью подбородок и подумал, что надо бы
побриться, но подумал вяло, как о постороннем. Он задохнулся и со всхлипом
закашлялся. И тут же услышал, как на печи закряхтел, заворочался под жестким
тулупом хозяин дома Семен Каллистратович.
- А? Чего?.. - забормотал он сонно. - Слышь, Лександрыч, случилось