"Виктор Вучетич. Сиреневый сад (Искатель № 3-4 1981г.) " - читать интересную книгу автора

свободную позу, скрестил ноги и передал старику трость. Тот почтительно
принял ее и отошел.
- Позвольте принести глубокие извинения, - начал священник, - за столь
поздний визит. Дела, знаете ли, мирские, паства.
- Понимаю, Павел Родионович, и благодарю, что не сочли за труд
навестить страдающего, - снова улыбнулся Сибирцев. - Глубоко ценю ваше
время. Это для меня оно сейчас пустой звук, нечто, знаете ли, эфемерное.
Священник понимающе кивнул.
- Давно ли прибыли в наши Палестины?
- Я уже ответил на ваш вопрос, Павел Родионович. Привезли меня сюда в
беспамятстве, а когда наконец увидел белый свет, потерял счет дням. Понимаю,
грешен, но действительно вовсе запутался. А спросить отчего-то неловко.
Думаю, недели две-три... Извините, Павел Родионович... - Сибирцев глазами
показал на старика.
- Ах да, - вспомнил священник. - Егорий, ступай-ка сюда... Моя
разведка, Михаил Александрович, - он через плечо указал большим пальцем на
старика, - донесла, что вы не будете противиться, если мы обставим наше
знакомство соответствующим образом.
- Ни в коей мере, Павел Родионович. Но к великому моему сожалению... и
смущению, не могу играть роль хлебосольного хозяина в силу понятных вам
причин.
- Я учел это обстоятельство, а потому omnia mea mecum porto (Все мое
ношу с собой (латин.).), как говаривали древние.
- М-да-с. Beati possidentes (Счастливы обладающие (латин.).), Павел
Родионович, - столь же расхожей латынью ответил Сибирцев. - Ну что ж,
милости прошу. Распоряжайтесь. Я ведь даже, грешным делом, не знаю, где в
этом доме посуда.
- Не беспокойтесь, уважаемый Михаил Александрович, матушка обо всем
позаботилась. Егорий, приготовь... Прошу покорно. - Священник протянул
Сибирцеву открытую коробку папирос.
- Бог мой, асмоловские! - удивился Сибирцев. Он взял папиросу, понюхал
ее с явным наслаждением и печально покачал головой. - Было, все было...
Старик между тем расставлял на разостланном полотенце тарелки с
нарезанным окороком, мочеными яблоками, солеными огурцами, крупными кусками
жареного мяса. Поставил стопки, разложил приборы и в конце извлек со дна
корзины бутылку водки. Столько всего было теперь на столе, что можно было
подумать, будто батюшка собрался на пикник.
- Егорий, - обернулся священник, - можешь причаститься да ступай себе в
сад. Я окликну тебя.
"Только бы с Баулиным не столкнулся", - мелькнула у Сибирцева тревожная
мысль.
Старик вытащил из-под рясы стакан, плеснул в него водки, в пояс
поклонился, на что священник благосклонно кивнул ему, и опрокинул стакан в
рот. Утерся рукавом и поспешил в сад.
- Ну-с, Михаил Александрович, прошу.
"Машеньку бы сюда", - с сожалением подумал Сибирцев, но понимающе
склонил голову и взял бутылку, чтобы наполнить стопки.
Священник пил и ел аппетитно, со вкусом. Брал руками крупные куски
мяса, откусывал, раздувая щеки и широко двигая бородой. Видно было: не
привык отказывать себе в удовольствиях и понимал в них толк. Сибирцеву же