"Катерина Врублевская. Дело о рубинах царицы Савской (Аполлинария Авилова-4) " - читать интересную книгу автора

Сейчас мы ее оприходуем!..
В мои раздумья ворвался наглый пьяный возглас. Я обернулась. За моей
спиной стояли два мужика и протягивали ко мне руки.
- Хороша, - с пьяной настойчивостью сказал один из них. - Чистенькая.
- Позвольте, - я отступила к поручню, - что вы себе позволяете?
- А чего ж не позволить? - усмехнулся второй. - Мы хотим чинно
благородно под ручку погулять. Дадите ручку, барыня?
Испугаться я не успела. Откуда ни возьмись, появился боцман и
засвистел. Со всех сторон подбежали матросы и скрутили пьянчуг.
Я глядела на боцмана как зачарованная. У него были косматые брови,
сдвинутые с крайне недовольным видом, и красный расплюснутый нос. Морщины
настолько глубоко прорезали его обветренное лицо, что их можно было принять
за шрамы. Он шел на меня, переступая кривыми ногами носками внутрь, а выше
коротких черных пальцев-крючьев виднелась татуировка - адмиралтейский якорь,
перевитый роскошной цепью и над ним надпись "Клава".
- Почему на верхней палубе? - загремел боцман. - Кто позволил?
Один из мужиков принялся канючить:
- Воздухом подышать хотели, вашбродь, сил нет в трюме сидеть!
- Пьяные почему? Ведь перед посадкой обыскивали на предмет? Неужто
пронесли, мерзавцы?
- А... Да это... - но второй мужик, повыше и покрепче, не дал ему
договорить и толкнул локтем в бок.
К нам подошел Аршинов.
- Откуда водка? Признавайтесь, не сойти вам на берег!
- Христофорыч гонит...
- Что? - не понял Аршинов.
Толстый боцман взревел:
- Открытый огонь в трюме?! Выкину за борт собственными руками!
Он отдал приказ матросам, и те спустились в трюм. Через несколько минут
она выволокли на свет божий Маслоедова, запомнившегося мне еще по переписи в
портовой конторе - уж очень он произвел неприятное впечатление.
За ним на палубу вылезли две женщины и тут же принялись голосить - это
были его сестра и жена. Потом двое матросов выволокли наружу бак с крышкой и
мокрую табуретку, от которой несло сивухой.
Испуганный Маслоедов упал на колени и принялся биться лбом о деревянный
палубный настил.
- Ах ты, падаль червивая! Я тебя, негодяя, за борт вышвырну! Сгною! Ишь
что удумал - огонь в трюме разводить! Самогон гнать! - топал ногами
боцман. - Прямо сейчас, своими руками на корм ракам, бизань тебе в глотку
вместе со всеми парусами по самый клотик!
Бабы, воя, кинулись в ноги Аршинову, умоляя пощадить кормильца.
- Вот что, - остановил Николай Иванович разбушевавшегося боцмана. - Не
надо этого за борт. Лучше вручите ему вилы и в скотный трюм навоз убирать.
Пусть искупает вину. Мог ведь, подлец, корабль поджечь из за своей копеечной
выгоды.
Так и сделали. Поникшего Маслоедова матросы потащили в другой трюм, за
ним, всхлипывая, последовали его жена и сестра, а я подошла к Аршинову.
- Плохо переселенцам внизу, Николай Иванович, - сказала я тихо. - В
темноте сидят, страдают от морской болезни, кругом вонь и холод. Когда же
кончится это плавание?!