"Владимир Возовиков. Сын отца своего" - читать интересную книгу автора

ему аккуратный сверток с обновкой, весело кося глаза на вошедшую закройщицу,
знакомым глубоким голосом сказала: - Придется пойти. Тем более что
приглашение не первое".
Ермаков думал: она в отместку ему обязательно опоздает. Но Полина
пришла точно к восьми. С самого начала Ермаков чувствовал себя скованно
рядом с девушкой, говорили они мало, ему все время казалось, что появление
их на вечере вызывает повышенное любопытство окружающих. Полину знали
многие, проходя мимо, здоровались, и каждый бросал внимательный взгляд на
Ермакова. Вероятно, внимание к нему было не большим, чем ко всякому другому,
но так как Ермаков до того вечера никогда и ни в каком обществе вместе с
девушкой не показывался, он чувствовал себя неловко, не знал, о чем
говорить; его больше занимало внимание окружающих, чем соседство Полины.
Потихоньку начинал злиться; вопросительные взгляды спутницы, от которой,
конечно, не укрылось его состояние, усиливали раздражение, а тут еще
Линев... Воспользовавшись моментом, когда Ермаков, усадив Полину за столик,
оказался возле буфета один, Линев подошел, стиснул локоть, смеясь, тихо
заговорил в самое ухо: "Успехи делаешь, Тимоша! Дерзай - и высшее качество
мундиров нам обеспечено". "Перестань", - попытался урезонить Ермаков. Но
Игорь оседлал любимого конька: "Думаешь, я шучу? Так знай же, Тимоша, ее не
ты один возлюбил. И нынче еще двое приглашали, а ведь с тобой пошла. Так ты
времени даром не теряй..." "Я не люблю, когда о людях в их отсутствие
говорят скверным тоном", - обрезал Ермаков, уходя.
В тот вечер он не узнал о Полине больше того, что знал. Она даже
проводить себя не позволила: "Со мной подруга, и кто-то окажется третьим
лишним - это нехорошо. Как-нибудь в другой раз..." Это укололо самолюбие
Ермакова: "третьим лишним" посчитали его. Однако расстался с Полиной без
лишних слов, решив про себя: другого раза наверняка не будет. Что ему, в
конце концов, и Полина, и настырный Линев с его намеками?..
А когда лежал в постели, слушая бормотание тополиной листвы за окном,
вдруг явственно послышался голос: "Как-нибудь в другой раз..." - послышался
и поселил в душе неясное ожидание.
Наверное, Ермаков раньше просто не замечал Полину, потому что теперь
нередко видел ее близ городка и в самом городке. "Здравствуйте". -
"Здравствуйте"... Короткая улыбка, вопросительный взгляд, иногда две-три
малозначащие фразы. "Как поживаете? Что-то не заходите к нам". - "Кителя
шьют не каждый день". - "Говорят, у вас в полку комсомольская свадьба - вот
бы посмотреть".
При других она словно забывала о нем. Но когда он встречал ее одну,
посматривала исподтишка и, поймав его взгляд, опускала глаза, смущалась.
Однажды подошла в столовой, протянула маленький сверток: "Это вам на
счастье. Завтра придем на стадион - болеть за вас". Он удивился: "Откуда вы
знаете о соревнованиях?.. Да и как я возьму подарок?" "Обыкновенно
возьмете. - Улыбка ее показалась новой, чуть печальной. - Я о вас много
знаю, Ермаков. Много хорошего. Плохого - чуть-чуть. А вы обо мне?"
В свертке оказалась светло-голубая майка с его номером. Поистине
чемпионская майка. Скорее всего, Полина достала ее на складе, а вот номер на
ней, конечно, вышила сама. Ермаков долго колебался, прежде чем решился
надеть подарок Полины на первое выступление в многоборье. Он выиграл и
первое, и второе, и третье состязание, только сплавал неудачно, однако все
же стал чемпионом гарнизона. И поверил в светло-голубой талисман, подаренный